Роберт МакКаммон - Синий мир

– Польза может быть, – откликнулся Джон. – Если вы искренни.

– О, искренность! – негромко хохотнула женщина. У нее был хрипловатый голос курильщицы с непонятным акцентом. – Святой отец, искренность – мое второе имя!

– Я слушаю, – напомнил Джон.

– Понятно. А Бог слушает?

– Уверен, что да.

– Вам хорошо.

Джон ждал. Некоторое время женщина снова молчала. Собирается с мыслями, подумал он. В голосе действительно чувствовалась сильная горечь, внутренний надрыв. Ей необходимо исповедоваться. Судя по акценту, сообразил он, женщина – южанка, откуда-то с крайнего юга, из Джорджии, Алабамы, Луизианы. Кем бы она ни была, очень далеко ее занесло от дома.

– Мне не в чем каяться, – внезапно сказала она. – Я в порядке. Дело в том, что… В общем, как-то все сложнее получается, чем я думала.

– Не торопитесь, – посоветовал он, непроизвольно взглянув на часы.

Женщина еще помолчала, затем выдавила:

– Я потеряла подругу.

Джон никак не отреагировал, поощряя ее своим молчанием продолжать.

– Ее убили. Я говорила, чтобы она перестала работать в этих вонючих коробках. Сколько раз говорила! Черта с два! Джени никогда не слушала, что ей говорят! Черт, только ты скажешь ей – не делай этого, так ей еще больше этого как раз и надо. – Она хрипло хохотнула. – Вот дьявол, послушать меня – кто-нибудь подумает, что я действительно с кем-то разговариваю.

– Продолжайте, – негромко вставил Джон.

– Джени была личностью. Черт возьми, она была кинозвездой! Она как-то снялась в пяти фильмах за две недели, и будь я проклята, если это не рекорд! В прошлом году мы поехали с ней в Акапулько, познакомились там с двумя мексиканцами-телохранителями. Джени мне и говорит – Дебби, давай устроим мексиканский двухэтажный бутерброд и покайфуем как следует!

Джон в изумлении вскинул брови. Девушка за стенкой исповедальни опять рассмеялась – на этот раз мягче, явно во власти воспоминаний.

– Джени любила жить, – продолжала она. – Стихи писала. По большей части – ерунда, конечно, но некоторые… Про некоторые можно было сказать, что очень хорошие, и не покривить душой. О Боже…

Ему показалось, что в ней что-то надломилось. Что-то хрустнуло, как раздавленная ракушка. Девушка зарыдала. Это были сдавленные рыдания потерявшегося ребенка, от которых защемило сердце. Ему хотелось успокоить ее, протянуть руку в окошко, погладить, но, разумеется, это запрещено. Еще один всхлип, потом щелчок открываемой сумочки, шорох и хруст вскрываемой упаковки «Клинекса».

– Черт побери, тушь потекла, – пробормотала она. – Измазала вам тут всю эту белую…

– Ничего страшного, – поспешил Джон.

– На вид дорогая. Похоже, вы, святые парни, умеете тратить деньги, а? – Она явно старалась не зарыдать снова.

– Я бы не стал называть себя святым, – откликнулся Джон.

– А как же? Вы же на прямой связи с Господом, верно? Если нет, значит, выбрали себе не ту работу. Он не ответил. И на часы смотреть перестал.

– Какой-то козел убил мою подругу, – негромко повторила она. – Я позвонила предкам Джени. Они живут в Миннесоте. И знаете, что мне сказал этот сукин сын? Он сказал: у нас нет дочери! И швырнул трубку. Я позвонила, даже не дожидаясь льготного тарифа, а он мне такое выдал! – Она опять умолкла, борясь с приступом слез. Потом заговорила жестко, яростно:

– Ее будут хоронить за счет округа. Она столько работала, а агент ее сказал, что все это – чушь, выброшенные деньги. Можете себе представить?

– Нет, – ответил Джон. – Не могу. Она высморкалась в салфетку и фыркнула:

– Дерьмо. Грязное вонючее дерьмо!

– Когда скончалась ваша подруга? Я могу посмотреть расписание погребальных церемоний, если вы…

– Джени ненавидела католиков, – перебила женщина. – Не обижайтесь. Ничего личного. Она просто считала, что вы своим запретом контроля за рождаемостью всех затрахали почем зря. Так что, как говорится, спасибо, нет. – Она хлюпнула носом. – Ее убили вчера вечером. На Бродвее. Джени работала. Какой-то козел пристрелил ее. Это все, что я знаю.

Джон охнул. Гибель этой Джени моментально связалась в мозгу с информацией о стрельбе в порноклубе. А если Джени работала там, то девушка, которая находится сейчас в исповедальне, должно быть, тоже вовлечена в этот бизнес. Сердце забилось немного чаще; в ноздри опять ударил мускусный аромат.

– Я там никогда не был, – произнес Джон.

– Советую вам как-нибудь заглянуть на стриптиз. В образовательных целях.

– Не уверен, что нуждаюсь в знаниях подобного рода, – непроизвольно выпрямил спину Джон.