Роберт МакКаммон - Ваал

Нотон молчал. В сгущающихся сумерках ему был виден огромный овальный шатер за лагерем. Он сказал:

– Этот человек взял себе имя языческого бога. Ни больше, ни меньше.

– Да? – прошептал Мусаллим, неслышно подошедший сзади. Он осторожно притронулся к спине американца чуть повыше лопатки, и его прикосновение показалось Нотону странно похожим на укол ножа. – Я так же относился к нему, покуда своими глазами не увидел его чудеса. Я видел, как из его пальцев вырывается священное пламя. Я видел, как там, где он поцеловал песок, вырос цветок. Скоро вам откроется истина, которая заставит умолкнуть все лживые голоса. Толпа ждет Ваала. Его ученики скитаются по этой земле, чтобы прошептать его имя тем, кто услышит. Я видел, как прибывают обращенные, как с каждым днем растет их число. Этой ночью, мистер Нотон, Ваал нарушит свое молчание… там. – Он показал на огромный шатер и гудящий генератор. – Завтра будет первый день нового мира.

Нотон обернулся и торопливо сказал:

– Мне нужно срочно дать телеграмму. Здесь есть где-нибудь телеграф?

Мусаллим остановил его, подняв руку.

– Поздно, мой друг. Поздно. – И едва он умолк, как где-то в лагере громко, гулко заговорил колокол; он звонил и звонил, звонил и звонил, пока к его голосу не присоединился стон сперва одного человека, потом дюжины, потом сотни и наконец весь лагерь не наполнился звуком.

– Он идет! – сказал Мусаллим дрожащим от волнения голосом. – Он идет!

День удерживала при жизни тонкая красная нить, прочертившая горизонт. Выше чернело беззвездное небо – словно опустили светомаскировку.

По всему лагерю горели костры: огни города, прилепившегося на краю пустынной ничейной земли. С мерными ударами колокола шум толпы – вопли, причитания, проклятия – внезапно пошел на убыль и наконец затих. Слышался лишь лай собак.

И тогда на глазах у похолодевшего Нотона, замершего у входа в шатер Мусаллима, из продымленного лагеря хлынула людская масса. Отбросив всякое достоинство, эти люди в грязном тряпье, а кто и нагишом (и таких было немало), мчались к овальному шатру, как взбесившаяся стая, огрызаясь и рыча друг на друга, снова и снова выкрикивая имя , визжа, что-то выпрашивая, о чем-то униженно умоляя, а среди шатров, как пустынный смерч, гуляло облако поднятого ими песка. Многие гибли под ногами толпы; стоило упасть одному, и о него спотыкалось два десятка других, начиналась страшная куча мала, хрустели кости, мелькали руки, ноги, головы: каждый отчаянно рвался поскорее выбраться и захватить местечко внутри огромного шатра, темневшего впереди. Богачи в сверкающих златотканых одеждах, в ослепительных драгоценностях бежали вместе с чернью, оглашая воздух пронзительными криками; их слуги бежали впереди, расталкивая люд прикладами карабинов. Колокол все гудел, точно громоподобный повелительный голос, и толпа вторила ему: «Ваал, Ваал, Ваал!» – пока этот общий стон не стал таким громким и страшным, что Нотон зажал уши.

Где бы ни проходила обезумевшая толпа, на земле во множестве оставались искалеченные тела мертвых и умирающих. Следом, увязая в рыхлом песке, тянулись больные; одни ковыляли на костылях, другие ползли, точно ожившие змеиные скелеты. Собаки со злыми глазами хватали их за пятки или, поймав за лохмотья, безжалостно терзали увечные тела.

Мусаллим спокойно сказал:

– Пора, мистер Нотон. Нам приготовлено место. – Он выдвинул ящик стола и достал оттуда блестящий, инкрустированный рубинами револьвер.

Нотон наблюдал за дракой, вспыхнувшей у входа в шатер; каждый из дерущихся кулаками отстаивал свое право войти раньше других. Свалку скрыло облако песка. Мусаллим взял Нотона за локоть и вытолкнул из спасительного укрытия в беснующуюся толпу.

Только приблизившись к шатру, Нотон понял, до чего тот огромен. Ветер раздувал исполинские стенки, за пологом исчезали целые оравы оборванных фигур. Что-то щелкнуло – Мусаллим снял револьвер с предохранителя. Они попали в круговерть оскаленных зубов, жадных рук, голосов, выкрикивавших имя даже в драке. Мусаллим крикнул каким-то нищим, чтобы те освободили дорогу, и один из них, со свирепыми жестокими глазами, прыгнул на Нотона. Мусаллим вскинул руку с револьвером, и выстрел отшвырнул оборванца прочь.

У запруженного орущей толпой входа в шатер Мусаллим, к ужасу Нотона, начал без разбора палить по темной стене тел. В ней возник узкий проход, и они смогли проскользнуть внутрь.