Таящийся ужас

Поезд с грохотом мчался сквозь ночь; мимо проплывали деревни и фермы, долины и холмы; рядом проносились встречные поезда; однажды экспресс почему-то остановился, и после этого Гаррик, охваченный новым приступом страха, стал прислушиваться к малейшему шуму. Он вздрагивал от любого шороха и скрипа, каждый миг ожидая услышать знакомое постукивание, шуршащие шажки… Гаррик затаил дыхание и замер: ничего, лишь обычные звуки движущегося поезда. Никаких оснований для беспокойства.

Он сидел в темноте около окна и смотрел, как мимо проплывают деревья. Поезд скоро достигнет границы Шотландии; Гаррик начал успокаиваться. Вот-вот наступит полночь; его эксперимент благополучно завершился. Игра воображения, беспочвенные страхи, глупые выдумки! Надо было сосредоточиться на своих истерских исследованиях и не терять времени даром.

Из полудремы его вывел отчетливый стук в дверь: небо уже осветила тонкая полоска зари. Он с трудом открыл глаза, крикнул: «Сейчас одну минуту!» – и, щелкнув запором, распахнул дверь перед кондуктором. Но где же он? Никого, лишь что-то задело ногу. Гаррик с силой захлопнул дверь, прислонился к ней, посмотрел вниз.

Рука. Она стояла на диване, легко опираясь на пальцы, как будто ждала его. Прижавшись к двери, Гаррик следил за ней, словно это было живое существо; когда Рука побежала к нему, упираясь в пол пальцами-лапками, – он перепрыгнул через нее, съежился, попытался закрыть голову руками, стараясь не чувствовать цепких пальцев, ползущих все выше и выше по ноге. Наконец, свернулся и вжался в диван, словно хотел слиться с ним.

Но Рука с ловкостью крысы уже нащупала его шею.

Глава 1. Развязка и пролог.

Недавно из частной психиатрической клиники доктора Вейта, расположенной в окрестностях Провиденса, штат Род-Айленд, бесследно исчез чрезвычайно странный пациент. Молодой человек – его звали Чарльз Декстер Вард – был с большой неохотой отправлен в лечебницу убитым горем отцом, на глазах у которого умственное расстройство сына развивалось от невинных на первый взгляд странностей до глубочайшей мании, таившей в себе перспективу буйного помешательства и выражавшейся во все более заметных переменах в стиле и образе мышления – вплоть до полного перерождения личности. Врачи признались, что этот случай поставил их в тупик, поскольку в нем наблюдались необычные элементы как физиологического, так и чисто психического свойства.

Прежде всего, пациент казался старше своих двадцати шести лет.

Бесспорно, душевные болезни быстро старят; но здесь дело было не столько в его внешности, сколько в том едва уловимом выражении, какое обычно появляется лишь на лицах глубоких стариков. Во-вторых, жизненные процессы его организма протекали не так, как у других людей, и никто из опытных медиков не мог припомнить подобного. В дыхательной и сердечной деятельности больного наблюдалась загадочная аритмия, он почти лишился голоса, так что мог лишь шептать, пищеварение было до крайности замедленным, а нервные реакции на простейшие внешние раздражители не имели ничего общего с обычными реакциями, нормальными или патологическими, наблюдавшимися ранее. Кожа стала неестественно холодной и сухой, лабораторные исследования срезов тканей показали, что они приобрели необычную грубость и рыхлость. Большая овальная родинка на правом бедре рассосалась, а на груди появилось очень странное черное пятно, которого прежде не существовало. В целом, врачи пришли к общему мнению, что процесс обмена веществ у Варда протекал так медленно, что почти замер, и не могли найти ни прецедента, ни какого-нибудь объяснения.

С точки зрения психики Чарльз Вард был также единственным в своем роде.

Его безумие не было похоже ни на одну душевную болезнь, описанную даже в новейших, самых подробных и известных ученых трактатах, и сопровождалось расцветом умственных способностей, которые могли бы сделать его гениальным ученым или великим политиком, если бы не приняли столь неестественную и даже уродливую форму. Доктор Виллетт, домашний врач Вардов, утверждает, что объем знаний его пациента обо всем, что выходит за пределы его мании, неизмеримо возрос с начала болезни. Нужно сказать, что Вард всегда питал склонность к научным занятиям и особенно к изучению старины, но даже в самых блестящих из его ранних работ не видно той удивительной точности суждений и того умения вникнуть в самую суть предмета, которые он обнаружил в разговоре с психиатрами. Разум молодого человека, казалось, был так проницателен, а знания так обширны, что с трудом удалось добиться разрешения на его госпитализацию; и только по свидетельствам посторонних людей и из-за странного незнания самых элементарных вещей, что казалось невероятным при его уме и способностях, он был наконец помещен под наблюдение в лечебницу для душевнобольных. До самого момента исчезновения он читал запоем и был блестящим собеседником, насколько позволял ему голос; и люди, считающие себя наблюдательными, но неспособные предвидеть его бегство, во всеуслышание говорили, что очень скоро Варда выпишут из больницы.