Виллард Корд - Инкуб

- Что… ч-что… - поэт смотрел на незнакомца, не в силах молвить разумного слова, чувствуя себя достаточно протрезвевшим, чтобы бояться, но ещё слишком пьяным, чтобы не контролировать свои конечности и язык.

- Всего лишь маленький эпилог вашему странному, но интересному рассказу, Поль. Ведь так, поправьте, если ошибаюсь, вас зовут ваши коллеги по поэзии?

- Н-но…

- Я искал вас. Но не пугайтесь, ваши друзья посоветовали мне заглянуть сюда. Они утверждают, что вы лучший и самый… - на лице незнакомца проявилась слабая, таинственная улыбка - …необычный слагатель рифм в этом мрачном городе сфинксов.

Поэт почувствовал, как речь медленно возвращается к нему. Его взгляд всё ещё плавал в туманах выпивки, теряясь в полумраке помещения, и незнакомец представлялся ему лишь размытым пятном из множества чёрных и серых тонов. Напуганный, он не знал, что сказать, как себя вести. История с существом, похитившим сердце, так резко врезалась в его сознание, что он невольно решил, что незнакомец и есть тот самый не-человек, и пришел за ним или за чем-то, что принадлежит или вскоре будет принадлежать ему…

- Вы… Что вам от меня нужно? – сдавленно вскрикнул поэт, пытаясь защититься руками, но в ответ услышал успокаивающий шёпот, словно лёгкий морской ветерок ласкал его слух, увлекая за собой в чёрные волны безысходности.

- Не бойтесь. Ни ваше сердце, ни ваши глаза, ни иные другие части тела не представляют для меня никакой ценности. Я всего лишь хочу предложить вам помощь в успокоении, ожидая, что вы не останетесь в долгу. Неужели не наскучило каждую ночь проводить в этом баре, напиваясь так, что даже сидящего рядом увидеть не можете? Неужели Она на самом деле стоит того, чтобы спускать свою жизнь в стакан с дурманящей жидкостью и вдыхать пары, разрушающие мозг, убивающие ваш слог, вашу поэзию? Превращая во второсортный бульварный роман… Вы поражаете меня своей слабостью, Поль! Но, что более интересно, вашей скрытой и неистовой страстью…

Поль, а поэта на самом деле так звали, не понимал ровным счетом ничего из происходящего. Он всё ещё не верил, что незнакомцу не нужны его органы, как и не знал, откуда он взялся и почему говорит о помощи. Несколько недель назад, после разрыва с единственной женщиной, ради которой он жил и для которой писал свои стихи, Поль принял свою падшую судьбу; и каждую ночь напивался, чтобы утром вырубиться до следующей ночи, пытаясь заглушить боль и мысли о Ней. Сегодня-завтра он собирался покончить жизнь самоубийством, ибо потратил все деньги, которые когда-то сберег для того, чтобы снять мансарду на двоих, а знакомые перестали давать ему в долг, не желая способствовать ему в его ночных забвениях. Поль уже даже придумал, как покончит жизнь самоубийством. Он хотел повеситься, облачённый в наглаженный фрак, на сухом дереве возле дома своей возлюбленной, прежде вырезав на открытой груди ножом: «Навсегда Вместе». Романтично, хоть и эгоистично – его желание оставить на земле свой след приобрело совсем иной трагичный и неприятный оборот…

- Увы, сейчас, в вашем состоянии, вы не способны меня понять. Потому, позвольте пригласить вас прогуляться по улицам, мой одинокий поэт. Сейчас там очень красиво, и почти светло. Да и проветриться вам бы не помешало…

С этими словами незнакомец поднялся, резким, но плавным движением надел на голову шляпу и, подхватив под мышки пытавшегося сопротивляться Поля, оставил «Дикого Койота» петь свои заунывные песни о лестницах в небо и любви, которой всегда не хватает, когда она так нужна… людям…

_________

_________

Он стоял у перил моста и смотрел вниз, в тихие мутные воды. Был почти готов прыгнуть в них, и в красках представлял себе этот недолгий полёт и ощущение, как тело хлёстко бьется о мирную гладь, тотчас обращающуюся в голодную химеру, заглатывающую его целиком, наполняя лёгкие ядами, утягивая вниз к холодному, мерзкому дну. Рядом, в нескольких шагах, стоял странный незнакомец, что привёл его сюда. Человек в чёрном плаще и широкополой шляпе любовался небом жжёных топазов так, словно это зрелище доставляло ему удовольствие. В янтарных, чуть оттенённых кровью глазах застыло спокойное восхищение естественной красотой природы, и, казалось, мысли покинули его, ослабело внимание. Но нет… Поэт, стоявший у перил, знал, что незнакомец не отпустит его, пока сам не решит, что настало время.

Поль ощущал себя пленником, скованным невидимыми цепями, и если он хотел бежать, то ноги отказывались слушать, а в душе рождался вновь глубинный первобытный страх. Зачем-то они остановились здесь, на мосту, словно что-то необыкновенное было в этом небе, воде и домах, отдавшихся, наконец, во власть сна после долгой, бурной, шумной белой ночи, которая теперь плавно переходила в томное утро, не меняя своих красок, лишь всё больше заполняясь сырой, жестокой пустотой.