Дмитрий Головёнкин - Последняя сессия [СИ]

Максим поднял голову и посмотрел на почти безоблачное небо. Где-то далеко-далеко мерцали звёзды. Он сразу вспомнил детство…

Когда он был маленьким, то, как, наверное, многие мальчишки, мечтал стать космонавтом и полететь на какую-нибудь далёкую-предалёкую планету, где его ждало неизвестное. Он всегда старался понять, что же там за покрывалом небес. Неужели космос безграничен? Нет, этого просто не может быть! У всего есть предел, пусть такой, который нам людям не понять умом и не осознать, но он есть. Всё конечно.

А может, быть вовсе нет? Этот вопрос постоянно всплывал в его мозгу. А что если этого предела нет? Что там, за этими далёкими звёздами есть ещё звёзды, а за ними ещё и ещё?….. И так до бесконечности. Но далее его мозг будто бы отключался, будто бы срабатывала некая защита, блокировка, установленная свыше, мешающая нам понять и осознать бесконечность, а может быть помогающая нам не сойти с ума, ибо наш маленький мозг просто не в состоянии понять такой масштаб и может запросто помутиться.

Но этот вопрос не давал ему покоя с самого детства….. Детство.

Мысли Максима переключились на воспоминания о том, как он маленький рыжий мальчуган резво бегал с друзьями по двору, играл в салочки и прятки, строил крепости зимой, а потом, разделившись на две команды, атаковал её снежками, а другая оборонялась. Вспомнил, как слонялся по летним пыльным улицам с длинной палкой, воображая, что это меч и что он добрый герой, сражающийся со злодеями, которыми для него были столбы, длинные стебли борщевника и кусты…

Беззаботное далёкое детство. Время, когда нам казалось всё таким простым и непонятным одновременно. Время, когда мы не думаем о смерти, потому что считаем, что смерть это гость лишь для стариков и, что к нам она не может прийти, потому что ещё рано, потому что мы маленькие, и, как, мы чуть не сходим с ума, когда смерть забирает кого-то из наших друзей, с которыми мы только вчера играли. Время, когда с нами рядом мамы и папы, которые решают за нас все проблемы, оберегая нас.

Детство, ушедшее навсегда и оставшееся в далёком прошлом, которого уже никогда не вернуть…

Невольно на него накатилась грусть.

С неба ровным мягким светом светила своим единственным жёлтым глазом Луна.

Он засмотрелся на неё и снова о чём-то задумался.

Из этого состояния его вывел шум. Приближался поезд. Яркий свет стремительно приближался к платформе. Электричка начала тормозить.

Спустя минуту он уже ехал в промёрзшем вагоне, в котором всё же было теплее нежели на улице. Он достал из рюкзака старую газетку с наполовину разгаданными кроссвордами и, под ровный стук колёс поезда, ехавшего до его станции всего с тремя остановками, погрузился в чтение.

Спавший в соседнем вагоне бомж с длиной и спутанной бородой, в которой застряли остатки его "сытного" обеда, состоящего из заплесневелых кусков хлеба и картофельных очисток, так успешно добытых в мусорном ящике на вокзале, удобно устроился на лавочке. Он улёгся на неё с ногами, положил рядом узелок со всеми своими немногочисленными пожитками и дремал под мерный стук колёс. На весь вагон разило застарелым потом и мочой.

Из этого блаженного состояния его вывел громкий стук и звон разбитого стекла. В тот же миг раздалось оглушительное рычание и двери вагона содрогнулись под страшным ударом.

Бомж поднял заспанные глаза и увидел за дверным стеклом оскаленную морду лохматого чудища.

— Матерь Божия! — только и успел воскликнуть он. Потом оборотень распахнул дверь лапой и прыгнул на несчастного.

Пронзительный вой одновременно с душераздирающим воплем раздался из соседнего вагона, заставив Максима вздрогнуть. Он высунулся в проход и посмотрел туда, откуда донёсся звук. И замер.

За стеклом двери, отделяющей вагон от тамбура виднелось огромное косматое существо с жёлтыми глазами, горящими хищным огнём. Оборотень зарычал и когтистой лапой распахнул дверь.

Он медленно, словно играя, вошёл в пустой вагон и двинулся к Максу, скаля зубы. Макс оцепенел от ужаса. Рот раскрылся, чтобы закричать, но крик так и застыл в груди.

Потом он вскочил на ноги и машинально выставил перед собой чехол с тяжёлой гитарой. Он размахнулся для удара. Сильнейший удар, напрочь сваливший бы любого человека, пришёлся прямо по оскаленной морде волка. Гитара, самая дорогая вещь Максима, сломалась пополам. Зверь ощетинился, клацнул зубами и приготовился к смертоносному прыжку.

Макс бросился к противоположной двери. Выбежал из вагона, пересёк тамбур и помчался в другой вагон. За спиной он слышал хриплое дыхание животного, которое неслось за ним. Мохнатые когтистые лапы сжимались и разжимались в предвкушении скорой добычи.