Татьяна Стафеева - Привнесённая память

Рыжов прилип к месту, снедаемый мыслями. Постояв минут пять, побрел домой. Хмель улетучился без следа.

Людмила, как образцовая супруга, не ложилась спать без мужа.

-Дорогой, все в порядке? Ишь, нагрузился! Шатает!

-Да не пьян я, Людка. Был в стельку, но такое во дворе услыхал, мигом протрезвел.

Олег рассказал жене о последних событиях. По мере повествования Людмила все сильнее пучила свои бездонные серые глаза. Вскоре у нее исчезла зевота, уступив место нервной икоте. Она вскочила, метнулась в коридор, снова потопала на кухню:

-Господи Иисусе! Малявка Крикова! Бледная моль, мышка норная! Серая и душой, и телом! Сколько раз говорила Нике: "Лучше быть последней среди первых, чем первой среди последних!" Так она все свое: "Лика и Лера – мои подруги с самого рождения, я их ни на кого не променяю!" Вот и получается, боком выходит доброта-то! А Чибисов каков проподлюга! Завтра же позвоню Пашке и Ленке, пусть послушают сказочку о подвигах своего замечательного сынка!

-Ты не скажешь родителям поганца ни слова! Слышишь? – отловив, наконец, взметавшуюся жену, прошипел ей в лицо Олег. – Неужели непонятно: если поднимется буча, Ника обязательно обо всем узнает. Молчи, поняла?

-Нет, черт возьми! Чибисовы наши друзья, я всегда доверяла им! – возразила Рыжова. – Пусть вправят мозги своему несмышленышу!

-А еще Нику критикуешь за излишнюю доверчивость! Сама такая же! Прошу тебя, Людка, Христом Богом, ни слова Пашке с Ленкой! А я завтра же поговорю с Барышниковым. Пусть решит, кого должен лечить психиатр: нашу девочку или этих засранцев!

-Хорошо, Олежек, только обязательно завтра! Мне тут в голову пришло: мы обращаемся к Петру Ивановичу, как истовые католики к духовнику.

-Она еще шутит! Мы подспудно боимся, что Аня вернется, и наша жизнь снова превратится в вечное ожидание неприятностей, вечный страх потерять Нику. Снова начнется противоборство, кто кого: или медицинская наука, или недужная психика!

-Философ ты мой! - Людмила обняла мужа, прижалась к его широкой груди.

Остаток ночи подвыпивший Рыжов проспал, как убитый, а его супруга до утра ворочалась, словно под матрасом каталась добрая дюжина горошин величиной с картофелину.

Напуганное бесцеремонным пиканьем электронного будильника утро неумолимо наступало по всем фронтам. Хмурый после банкета Олег застал на кухне дочь, мурлыкавшую незамысловатую песенку.

-Пап, голова болит? Потерпи, сейчас заварю зеленого чаю! Обязательно поможет!

-Нет, детка, лучше кофе, - слегка поморщился Рыжов, ненавидевший зеленый чай лютой ненавистью.

-Нельзя, итак давление повышено после алкоголя! – возразила Ника.

-Критику наводишь, малявка? – проскрипел преподаватель.

-Радуюсь!

-Чему? Отец загибается, а дочурка, видите ли, радуется! – надулся Олег.

-Сегодня четверг! Моему папуле на работу только к двум часам, и он успеет придти в норму! – ласково улыбнулась девушка.

-А-а-а! Действительно, какое счастье! Молодец, детка! Надо уметь радоваться самым незначительным мелочам, поскольку из них по большому счету состоит жизнь! Но как же мне тошно, хоть голову в петлю!

-Вот твой чай, папочка! – Ника поставила перед ним чашку с дымящейся желтой жидкостью, почему-то пахшей селедкой.

-Девки-девки, горе мне с вами! Просил же кофе! – скривился Рыжов, как от зубной боли. – Дочь, насколько я знаю, у тебя сегодня контрольная?

-Годовая и очень ответственная.

-Боишься?

-Нисколько. Я хорошо подготовилась.

-Опять будешь решать за себя и за того парня?

-Конечно. Иначе девчонки завалятся, чистые гуманитарии, - серьезно произнесла Ника.

-Мягко сказано! Они не гуманитарии, а просто-напросто никто, нули! – неожиданно вспылил Олег.

-Папа, почему ты так говоришь? – насторожилось чадо.

-А как надо? – Олег еле сдержал рвущийся наружу сарказм.

-Они люди, личности! – укоризненно воскликнула девушка.

-Ангел ты мой белокрылый! Прости, но я в них личностей не вижу! Носишься с этой дурехой Криковой, как курушка, а она тебе увидишь, чем отплатит!

-О чем ты, папа? Мы горой друг за друга!

-Неужели? – сарказм все-таки вырвался наружу. – В тебе, дорогая, я не сомневаюсь, а вот в них…

-Папа, мне не нравится этот разговор! Очень не нравится! Почему ты не любишь Лику и Леру, можешь объяснить? – Ничка вконец расстроилась.

-Скажем так, дочь, я им не доверяю! Извини, но нельзя безоговорочно приписывать другим собственные качества! Обожжешься! Я же за тебя тревожусь! Ты у нас нежная, как тургеневская барышня!