Татьяна Стафеева - Привнесённая память

-Ни за кого, а за что! – спошлил сопляк Чибисов и, исполненный коварства, продолжил, - просто мне сейчас в голову пришла прикольная мыслишка. А если она попросит уступить своего парня, согласишься?

-Какого еще парня? – не поняла Крикова. – Тебя? Ты мой парень или как?

-Предположим.

"Вот гаденыш!" – Олег начал резко трезветь. – "Интриган поганый, да он играет с тремя дурехами, будто кот с мышами!"

-Вероника не предложит такого даже в шутку!

-Уверена?

-Зуб даю! К чему ты вообще весь этот треп затеял?

-Так, интересно. Хочешь, проверим, какая она подруга?

-Куда ты клонишь, День, никак не въеду!

-Сейчас въедешь. Я попробую спровоцировать ее. В шутку, конечно.

-В шутку? Закадрить, что ли? Ну и додумался!

-Не кипятись, Лик, ну, подкачусь к Нике понарошку и посмотрим, как она отреагирует. Купится или нет? – растолковывал Чибисов подружке, будто несмышленому ребенку.

-Сдурел? Зачем так делать? – взъелась девушка.

-Сама говорила, она в меня по уши втрескалась.

-Ну да! Мы все втроем решили влюбиться в тебя. Еще в первом классе.

-Отлично, вот и проверим, что сильнее, любовь или дружба!

-Может, лучше Лерку спровоцируешь? – предложила Лика.

-Нет, интереснее Нику, уж очень она правильная.

-И красивая, - добавила девушка с ноткой ревности в голосе.

-И красивая, - легко согласился Денис. – Но не она мне нравится, а ты.

-Честно?

-Честно, хочешь, докажу?

-А как? – скокетничала Крикова.

-А так!

Рыжов не видел парочку, но ничуть не сомневался: они целуются.

"Вот паршивка! Иуда продал Христа за тридцать сребреников, а негодница Крикова готова подставить подругу всего лишь за слюнявый поцелуй прыщавого юнца!" – с брезгливостью подумал Олег.

-Только ты ничему не удивляйся, ладно? – осведомился на прощание Чибисов-младший.

-День, может, все-таки Лерку, а? – засомневалась скверная девчонка.

-Не переживай, я не причиню Ничке зла, мы ее только чуть-чуть разыграем, - успокоил подружку недоделанный Казанова и, проводив глазами темный силуэт, скрывшийся в подъезде, хотел развернуться и уйти, но наткнулся на окончательно протрезвевшего Рыжова.

-Здравствуйте, дядя Олег, - вежливо поприветствовал мальчишка.

-Здравствуй, Дениска! Как дела? – преувеличенно ласково ответил тот.

-Нормально. Извините, мне пора, поздно уже!

-Никуда ты не пойдешь, пока я не разрешу! – отрезал Рыжов.

-Все слышали, - парень опустил голову.

-До единого слова. Запомни, заставишь мою дочь страдать, я тебя, паршивца малолетнего, сыромятным ремешком выпорю, понял? – набирал обороты преподаватель. – Ишь, чего придумал! Ника тебя особенным считает, не таким, как все. Человеком!

-Мы не хотим ничего плохого, дядя Олег! Просто немного пошутить, развеселить Нику, она слишком серьезная, - оправдывался Чибисов.

Откуда-то сверху раздался нетрезвый голос:

-А ну, пошли отсюда, шантрапа чертова! Счас помоями окачу! Ишь, базлают среди ночи, людей будят!

-Неужели? "Спровоцировать, подкатить, понарошку"! Где вы только научились играть чужими чувствами! Поганцы малолетние, - шипел Рыжов, с усилием приглушая звук голоса.

-А подслушивать, между прочим, нехорошо! – схамил Чибисов-младший.

-А "прочим" по-японски означает "ноги"! И вообще, дон Жуан доморощенный, держись от моей дочери подальше! Или Ника узнает о вашем милом заговоре! Все понял?

-Вы не посмеете!

-Ах ты, щенок! Еще как посмею! – Олег схватил парня за грудки, приблизив свое не слишком трезвое лицо к его красивой физиономии.

-Тогда Нике станет известно, что вы ее обманываете всю жизнь! Она вам не родная дочь! – нагло заявил юнец, отворачиваясь с показной брезгливостью.

-Мне еще бабушка говорила, нет предела подлости людской! – Рыжов по-киношному смачно тряхнул Чибисова. – Да только я не боюсь! Просчитался ты, выхухоль! Всегда ожидал подобного дерьма от какого-нибудь выродка, вроде тебя, и готов объясниться с дочерью в любой момент!

-А где нашли вашу расчудесную святую девочку, тоже поведаете? О своем подвиге на пару с пуделем Тишкой? У отца даже заметочка из газеты сохранилась с вашим фото, а я, видите ли, нашел! – гадко ухмыльнулся Денис.

-Ах, ты… – Олег подавился гневом и вдруг ощутил ужасающее бессилие.

Разжал руки и еще долго смотрел в темноту двора, где растаяла фигура человека, которого он уже не считал таковым.

"Вот чертовы детки выросли! Разве ж я вытворял такое в их возрасте! Пожалуй, влюблялся помаленьку, но даже не пытался к девчонке подойти. А уж поцеловать, тем более! А эти двое! Одна другого хлеще! Боже, Боже, куда катится наш безумный мир!"