Танит Ли - Сабелла

Потом, судя по звуку, он ударил обо что-то камнем. Теперь он был уже с другой стороны дома, там, где росло дерево. Я понятия не имела, обо что там можно долбить, но он уже снова был под моим окном.

— Ого, да тут такие прелестные антикварные диковины!

И тут я поняла, обо что он ударил. Я медленно села и затаила дыхание.

— Черт, мисс Квэк, у вас есть даже печка для мусора!

Тогда я познала, что значит окаменеть. Руки и ноги налились тяжестью, так что ими стало невозможно шевельнуть, вдохнуть тоже не получалось — ребра будто сдавило, язык намертво прилип к нёбу.

Тишина снаружи не говорила ни о чем. Камень не может спросить, не может выглянуть в окно.

Потом я услышала его шаги. Джейс больше не пытался двигаться бесшумно. Раздался зловещий хруст гравия и тонкий электронный гул — он катил какой-то механизм вверх по дорожке, ведущей к дому. Вместе с этим механизмом он направился в обход, к задней двери. Гул неожиданно перешел в свист, к нему добавилось громкое пыхтение, весь дом задрожал от вибрации. А потом Джейс вдруг хрипло затянул псалом:

Когда придем мы сюда,

В этот славный город златой,

Иисус будет ждать нас,

О да, Господь будет ждать нас…

Я заставила свое окаменевшее тело сдвинуться с места.

Окна спальни моей матери выходили аккурат на апельсиновое дерево. До сих пор помню ее бледное лицо — она стояла у окна и смотрела, как я все качаюсь и качаюсь. Пять лет я не заходила туда. Я нажала кнопку замка, открывая дверь — это было все равно, что резать каравай времени, сначала корку, потом мякиш. Сам воздух здесь был густой, словно хлебный мякиш, хотя пылепоглотители и кондиционеры исправно делали свое дело. Я не стала смотреть по сторонам — только в окно. В единственное окно, где не было защитной шторы, лишь тонкий желтый тюль. Солнечный свет резал как нож, пол дрожал от рева машины.

О да, как в Писании предречено -

Иисус будет ждать нас здесь…

Толстая черная резиновая кишка уходила в землю в десяти футах от кухонной двери. Кишка тряслась и вибрировала. Другой ее конец был подсоединен к кубическому аппарату с трубой, но без задней стенки. Джейса я не видела. Я видела только облачка серого и черного пепла, который, будто пыльца, сыпался из недр кубического механизма. Машина выкачивала нутро ямы под мусорной печью.

…conturbata sunt omnia ossa mea…

Оказалось, что я уже бегу прочь из комнаты. Нет, так нельзя.

Расчеши волосы, Сабелла. Оправь платье. Надень туфли. Ты ужасно выглядишь, Сабелла, но за последние тринадцать лет я не припомню, чтобы ты хоть раз выглядела менее чем прекрасной. Возьми недокуренную сигарету в пепельнице, прикури. Вот так. И только теперь — беги!

Я отключила силовое поле и вышла в расплавленную марь утра, обошла дом, словно в моем распоряжении было много часов, весь день.

По другую сторону машины я увидела Джейса. Он скинул рубашку, оставшись в черных джинсах, его тело было как живая скульптура из темно-золотистого дерева, округлые налитые мышцы перекатывались под кожей, когда он вручную просеивал золу и пепел. Джейс перестал петь и тяжело вздохнул. На лице его была написана сосредоточенность, но, пусть я и не выдала своего приближения ни единым звуком, он знал, что я вышла из дому. Он выпрямился, повернулся и усмехнулся.

— Привет, мисс Керуол.

— Привет, Джейс.

Ничто в его лице не дрогнуло, но он вежливо поправил меня:

— Меня зовут Джейсон, мисс Кервуль. Только друзья зовут меня Джейс.

— А мое имя — Сабелла, Джейсон.

— Плевать я хотел на ваше имя, — сообщил он все с той же любезностью

— Что ты тут делаешь, Джейсон? — спросила я, глядя в его глаза, безжалостные, как солнце.

— Просто-напросто перебираю ваши отбросы, мисс Кервиль. Понимаете ли, женщине вряд ли под силу столько съесть, особенно такой тощей дамочке, как вы. А вот женщине и мужчине — вполне. Металлические крышки, пломбы с упаковок, кости. Вижу, у вас был гость, мисс Квил. Правду говорил мой приятель-почтальон.

Мне казалось, что я смотрю на него издалека, сквозь черное жерло трубы. Он был такой маленький, как резная статуэтка, сделанная искусным мастером. Меня выворачивало наизнанку от отвращения. Но он не мог этого видеть.

— Иногда у меня бывают гости, Джейсон.

— Я так почему-то и подумал, мисс Кволь.

Его машина издала странный звук, похожий на икоту. В кишку засосало что-то чересчур большое для ее диаметра. Сперва насос выкачал легкий пепел, потом наиболее мелкий несгораемый мусор — металл и кости, о которых он говорил. До самого низа, где начинался перегной, труба просто не достанет. Но между этими слоями лежали более тяжелые останки, не сгоревшие в печи. Насос прокашлялся и вновь взялся за дело. Словно собака, грызущая кость…