Невзирая на протесты Амиры, Трэйс встал, с трудом доковылял до них и принялся помогать. Очень скоро их труды увенчались успехом: стала видна каменная продолговатая плита толщиной в пять дюймов, длиной почти три фута и восемнадцати дюймов шириной. Вся она была испещрена глубоко вырезанными странными значками: заклинанием, изгонявшим злые силы.
Пальцы Трэйса коснулись плиты, и он тут же почувствовал покалывание, его голова закружилась. Наверное, такое же чувство испытывает космонавт, когда он, покинув корабль и крутясь в невесомости, видит, как вокруг него быстро вращается звездный свод, — свое полное ничтожество в присутствии до этого казавшихся совершенно невероятными сверхъестественных сил и понятий — в которые теперь он просто не мог не уверовать.
— С вами все в порядке? — На него внимательно смотрел Сол Гоковски.
— Нет, — ответил Трэйс, — мне паршиво — хуже некуда. А чего еще ожидать? Мне плохо от недоедания, от последствий инъекций наркотиков и неподвижности, от этой проклятой электрической ШТУКИ, которая сторожит нас. А еще — страх!
— Эта «проклятая электрическая штука» — демон, — вмешался Каструни, поднимаясь на ноги. — Я знаю, так как уже встречался с ним раньше — причем трижды. Это Демогоргон, призванный антихристом Хумени. Он — посланец его отца здесь, на земле. Сторожевой пес сатаны. И пес свирепый! Если мы уничтожим Хумени, то он уберется восвояси. Сейчас мы и попытаемся поймать его в ловушку там, внизу, при помощи плиты. Для этого нам нужно уложить плиту над входом в подземелье.
— Лендровер, — кивнул в сторону машин Гальбштейн. — Лендровер и цепь.
Хумени придумал правильно: и я именно так вытащил плиту оттуда: установил лебедку на скале и вытянул камень в естественное окно, а потом поднял на вершину при помощи лендровера.
— Пойду пригоню машину, — сказал Трэйс.
Он заковылял к лендроверу (снова эта его проклятая нога, только еще хуже чем обычно), с трудом завел двигатель и рывками подогнал машину туда, где ожидали остальные. Сеть Демогоргона явно как-то влияла на зажигание: двигатель то и дело захлебывался. Затем он развернул лендровер и стал ждать, пока остальные не обвяжут плиту цепью. Наконец Каструни уселся в кабину рядом с ним.
— О'кей, Чарли, трогай. До полуночи осталось двадцать минут. Но все может начаться в любую минуту!
Трэйс подъехал к темному зеву входа в подземелье, протащив плиту всего ярдов двадцать. Расстояние по любым меркам незначительное, но если бы людям пришлось нести тяжеленную гранитную плиту на руках, оно показалось бы им милей. Затормозив, Трэйс удивленно произнес:
— Начаться? А разве мало того, что уже произошло?
— Помните, что я рассказывал вам о мухах и саранче? — прокричал Каструни, стараясь перекрыть внезапно усилившиеся треск и шипение сети. — Так вот, должно быть и еще что-то. Похоже, что в ту ночь самое худшее я пропустил. Жабы и мошки… Так во всяком случае считает Сол.
— Правда? И мы все это увидим?
— О, да! Хумени предупреждал своего бандюгу, чтобы тот не пугался. Я слышал их разговор из укрытия, и наверняка речь шла именно об этом. Впрочем, этот убийца, в отличие от нас, уже ничего не увидит!
Каструни вылез из машины и поспешил на помощь профессору Гальбштейну и Солу Гоковски, которые с трудом пытались уложить плиту поперек входа в подземелье шириной в двадцать четыре дюйма. Слева и справа оставались щели, но с этим ничего поделать было невозможно. Наконец они закончили.
— Теперь ему не выйти, — удовлетворенно заметил Гоковски. — Вес плиты, конечно, не остановил бы его, но ее власть наверняка остановит.
До полуночи оставалось пятнадцать минут. Их по-прежнему окружала мерцающая, шипящая и потрескивающая сеть, в небе все так же клубились кипящие тучи. На темных склонах холмов догорали трупы израильских солдат и техника. У Трэйса по спине побежали мурашки от предчувствия чего-то ужасного.
Остальные ощутили то же самое.
— Начинается, — хрипло заметил Гоковски.
Трэйс дотронулся до рукава черного маскировочного одеяния Каструни.
— Прежде чем «начнется», хотел кое-что у вас спросить: вы же погибли — я сам был тому свидетелем… ?
— Нет. — Лицо Каструни блестело от пота в синем свете, заливавшем все вокруг. Он покачал головой. — Вы видели лишь лондонское такси, в которое ударила молния — работу Демогоргона. Но меня там не было. Я заметил, что эта штука преследует меня, и когда такси свернуло за угол, выпрыгнул из машины, прокатился по дороге до газона как раз в тот момент, когда такси взорвалось. Меня отбросило в кусты, от удара я потерял сознание. Демогоргон больше не чувствовал моего страха и решил, что я мертв. Как, очевидно, и вы. В себя я пришел от воя сирен и тут же убрался от греха подальше. Что же до бедняги-таксиста и другого пассажира… — Он пожал плечами. — В их смерти повинен я.
Читать дальше