— Отлично! — одобрительно кивнул Хумени. Затем он взглянул на Амиру и ее отца и сделал неуверенный шаг по направлению к ним. Из складок его одеяния указующий перст уткнулся в их сторону. — Ну что, отец и дочь — вы два сапога пара. Неужели вы думали, что вам удастся обмануть меня? Или, что еще глупее, напугать? А уж ваша так называемая «западня» — вовсе глупость, которой нет равных!
— Я… то есть, мы, не понимаем о чем вы… — начала было Амира высоким от страха голосом.
— Еще как понимаете! — набросилось на нее чудовище, внезапно придя в ярость. — ОТЛИЧНО ПОНИМАЕТЕ!
Амира рухнула на руки отцу, по-видимому отброшенная одной лишь силой слов. Хумени лишь фыркнул по-звериному, и следующая фраза адресовалась уже всем присутствующим:
— Все ДОЛЖНЫ подчиняться мне беспрекословно — сегодня, сейчас и всегда — воля моего отца будет исполнена во что бы то ни стало! Знайте: что бы вы ни услышали, ни увидели и ни ощутили в следующие полчаса, будет исходить от меня. Габелла, возможно, ты увидишь то, что тебя напугает — да, даже тебя. Но ты должен оставаться на месте, стеречь и ждать. — Он обратил горящий взгляд на темные холмы за развалинами. — К сожалению, здесь есть те, кто собирается помешать мне, кто накинется на вас, подобно шакалам, когда я спущусь вниз и не смогу помочь. Но я видел их, и видел их посланец моего отца на этой земле — Демогоргон!
Демогоргон… Это имя вдруг ударило Трэйса как электрический разряд. Оно все подтверждало, все сводило воедино. Так значит это происходит с ним на самом деле и должно начаться прямо сейчас!
Под нижней границей кипящих прямо над ними туч вдруг угрожающе сверкнула белая молния. Молния, оглушительный треск которой был отчетливо слышен, хотя грома за ней и не последовало. Хумени задрал голову вверх, и капюшон с его головы упал. Он рассмеялся, и его изможденное лицо, освещаемое мелькавшими среди туч вспышками, казалось, впитывало их энергию. Теперь его голос окреп и превратился в какое-то чудовищное басовитое карканье.
— ОТЕЦ, Я ЧУВСТВУЮ ТВОЕ ПРИСУТСТВИЕ В НЕБЕСАХ, ГДЕ ТЫ ОБИТАЕШЬ. И Я ЗНАЮ, ЧТО СЕЙЧАС ТЫ ЗРИШЬ НА МЕНЯ ГЛАЗАМИ ДЕМОГОРГОНА! ДА БУДЕТ ТАК! СНОВА НАСТАЛО ВРЕМЯ СПУСКАТЬСЯ ПОД ЗЕМЛЮ, ЧТОБЫ СНОВА ВОССТАТЬ И ИСПОЛНЯТЬ ТВОЮ ВОЛЮ ОБНОВЛЕННЫМ И ПОЛНЫМ СИЛ.
БЫТЬ ПО СЕМУ! ВОТ ТОЛЬКО МЫ ЗДЕСЬ НЕ ОДНИ. МЕНЯ ОКРУЖАЮТ ТЕ, КТО ХОТЕЛ БЫ ПОВРЕДИТЬ МНЕ, А ЧЕРЕЗ МЕНЯ И ТЕБЕ! Я ХРАНИЛ ВЕРНОСТЬ ТЕБЕ НА ПРОТЯЖЕНИИ ДВУХ ТЫСЯЧ ЛЕТ, А СЕЙЧАС ПРОШУ ТВОЕЙ ПОМОЩИ.
ИСПОЛЬЗУЙ СВОЕ АДСКОЕ ПЛАМЯ, ПОЗВОЛЬ ДЕМОГОРГОНУ ДОХНУТЬ ИМ НА МОИХ НЕДРУГОВ!
— Нет! — закричал вдруг профессор Гальбштейн. Он вытащил откуда-то тонкий как карандаш фонарик, опустился на одно колено и отчаянно замигал им в сторону холмов, очевидно подавая какой-то условный сигнал.
— Отец! — взвизгнула Амира, падая на землю рядом с ним. — Отец, мы же на линии огня! — Но она тоже понимала, что это необходимо.
Виттори стоял к старику ближе всех и отреагировал первым. Он молниеносно шагнул вперед и рубанул его ребром ладони по горлу — но сигнал Гальбштейна уже был замечен. С вершин холмов из-под нависших туч протянулись яркие трассы. Они буквально на какие-то доли секунды опередили грохот выпустивших их пулеметов. Горячий свинец обрушился на развалины чуть позади группы Хумени, а потом — по мере того как стрелки корректировали огонь — смертоносный шквал стал подползать ближе.
Трэйс тут же распластался на земле. Деккер, Габелла и Виттори тоже. Два зомби, которых Хумени называл своими сыновьями, начали дергаться из стороны в сторону, совершенно беспомощные, сам же Хумени воздел к небу костлявые руки и разразился хохотом, совершенно не обращая внимания на приближавшиеся смертоносные струи огня. А тем временем вверху над его головой молнии стали еще ярче, образовав настоящую паутину белого света, сосредоточились в ее центре и — обрушились вниз!
Трэйс уже видел нечто подобное и знал, чего следует ожидать. Одно… два… три… четыре… пять… ослепительных лезвий молнии вырвались из живого смерча Демогоргона и обрушились вниз. И в этот момент, когда небо стало светлым, как днем, Трэйсу показалось, что он видит в крутящихся тучах огромную рогатую голову, страшное лицо, из глаз которого изливаются потоки разящей энергии. И тут же пулеметный огонь с холмов прекратился, щелчки пуль вокруг стихли, и воцарилась тишина. Пять похожих на залпы ударов молний — пять оглушительных взрывов — и к небу из-за высоких холмов поднялись пять грибов огня и дыма. Какое-то мгновение на этих, кажущихся такими близкими, склонах мелькало несколько фигурок — живые факелы, отчаянно вопившие в предсмертной агонии. Воздух снова сотрясли взрывы, скалы и небо побагровели от света погребальных костров взвода лучших израильских солдат.
Читать дальше