Алексей Атеев - Псы Вавилона

— А дальше с ним что случилось? — не удержавшись, спросил Саша.

— С кем?

— С герцогом.

— Ах да, мой любознательный друг. Герцога решили похоронить, но оказалось, что незадолго до смерти Петр произвел его в фельдмаршалы, а по российскому воинскому статуту фельдмаршала полагается погребать в присутствии всей августейшей семьи. Государь император Александр II Освободитель повелел дело замять, и о герцоге вновь забыли. И только совсем недавно тело вновь отыскалось, и, кажется, на этот раз герцога де Круа захоронили. Однако вернемся к нашему мертвецу. Мумия, как известно, высохший труп, а этот, как ты только что убедился, отнюдь нет. Тогда что же это? И тут мне вспомнились рассказы о летаргическом сне.

— То есть вы хотите сказать, что он жив?! — изумленно воскликнул Саша.

— Именно!

— Но этого просто не может быть! Я знаю... я читал... Летаргический сон может продолжаться несколько дней, ну месяцев... А годы, тем более сотни лет... Невероятно!

— И все-таки. Я замерил температуру тела. Она, конечно, ниже температуры нормального человека, но не совпадает с температурой подземелья. Она всегда постоянна, невзирая на то, холодно на улице или жарко. Я пытался воздействовать на тело электричеством, для этого даже привез с собой гальваническую батарею. Можешь себе представить, мускулы сокращаются!

— Невероятно! И что же вы намерены делать дальше?

— В каком смысле?

— Ну, с вашим открытием. Ведь нельзя же оставлять тело здесь. Его кто-нибудь может украсть... Или, к примеру, дикие звери растащат...

— Те же мысли весь предыдущий год одолевали и меня. Вывезти отсюда я его не мог. Сам понимаешь, время сейчас смутное, начнутся вопросы, что да как...

— А по-моему, вы раньше времени не желаете это обнародовать, — догадался Саша.

— Возможно, ты и прав. Но я не тороплюсь не потому, что опасаюсь прослыть мистификатором или авантюристом. Тут другое. Помнишь, вчера я рассказывал тебе о своей теории, согласно которой в критические моменты человеческой истории пробуждаются неподвластные нашему восприятию силы и начинают влиять на ее ход.

— Так вы считаете, что найденный вами монстр — часть этих сил?

— Именно, мой друг, именно! Ты быстро соображаешь. Представь себе: перед нами куколка неведомого существа, возможно, только имеющего человеческое обличье...

Всю долгую дорогу назад в лагерь юноша и археолог вели непрерывную беседу. С таинственной находки разговор перекинулся на судьбы России, а затем принял и вовсе глобальный характер. Но, странное дело, даже в пылу спора Саша совершенно машинально время от времени оборачивался. Его не оставляло чувство, что черный человек покинул свое прибежище и незримо присутствует рядом.

Соцгород. 1935 год

На невысокой горке среди скопища бараков стоял двухэтажный оштукатуренный и выкрашенный в темно-серый, почти черный цвет дом весьма монументальных пропорций. Однако строгость его фасада и мрачность стен нарушала несколько странная для подобной архитектуры кокетливая застекленная башенка, прилепившаяся к крыше, словно ласточкино гнездо. У одного из распахнутых окон башенки находился человек с биноклем и через окуляры разглядывал окрестности.

Здание было городским отделом НКВД, а человек с биноклем являлся главой этого учреждения Александром Кирилловичем Шаховым

На дворе стоял июнь. Было жарко, но ветрено. Александр Кириллович хорошо видел, как то тут, то там вихрь закручивал маленькие злые смерчики, которые засасывали в свои изгибающиеся воронки мелкий мусор: бумажки, окурки папирос, шелуху семечек. Созерцание смерчиков неожиданно вызвало резкое чувство тревоги, и Александр Кириллович перевел окуляры бинокля выше и подкрутил колесико резкости.

Впереди, заслоняя горизонт, высилась охряная громада Горы, а вокруг, насколько хватало обзора, копошились люди. На первый взгляд в их хаотичной суете было столько же смысла, сколько в мельтешений муравьев, снующих по своей куче. Однако, как и муравьи, движимые единой целью, они выполняли разработанный в высоких кабинетах гениальный план построения города-мечты. А надзирать за всем, исправлять, допущенные ошибки, разрушать преступные замыслы врага, карать и миловать был приставлен он — товарищ Шахов. Конечно, в городе и на строительстве имелись и другие начальники, на первый взгляд более важные и ответственные. Но они отвечали каждый за свой участок, а Александр Кириллович отвечал за всех сразу. Когда-то таких, как он, называли «оком государевым». Лучше не скажешь. Именно око!