Юрий Гаврюченков: Ганс&roses

— Старый! — на всякий случай позвал Ганс. — Это мы пришли.

Старого они нашли в гостиной. Он лежал лицом вниз, будто заснул, выбрав неудачное место, как это случается с перепоя. Но он не спал. В этом Ганс убедился, присев на корточки и качнув Старого за плечо. Его голова резко откинулась, открыв чёрную дыру глотки. Она была почти целиком отгрызена чьими-то острыми зубами и держалась на куске кожи.

— Крови нету, — прошептал Автоматчик, — ни капли, ты посмотри!.. Будто её всю выпили.

— Мы — следующие, — смекнул Ганс и быстро поднялся. — Надо взять Мандарина и навестить Вадима Петровича. Это сделали сектанты. Кажется, мы кого-то упустили.

Гангстеры впервые были в квартире офицера госбезопасности, но никому из них даже в голову придти не могло, что там есть своя маленькая тюрьма.

— Слу-ушай, — изумлённо протянул Мандарин, заглядывая в дальнюю комнату, железная дверь была распахнута настежь, — это чё, получается, что у всех чекистов дома устроен КПЗ?

— Наверное, — Автоматчик заглянул в глазок. — С умом устроено, всегда можно подшнифтить, а вот кормушки нет — странно, как он зэков кормил?

Гангстеры топтались по квартире Вадима Петровича безо всякой опаски. Сам фээсбэшник неподвижно сидел на кровати и глядел в стену пустыми глазами зомби. Он был жив, но на вопросы не отвечал. Даже Автоматчик, предложивший братве, после неудачной попытки разговорить чекиста, спилить ему зубы напильником, отбросил затею как заведомо напрасную. Трое киллеров, оставшиеся без пахана, действовали энергично и решительно. Приехали к Вадиму Петровичу домой и нашли дверь незапертой. Вошли. И теперь осматривались и удивлялись.

— Камера на одно посадочное место, — Ганс подошёл к окну и дёрнул решётку. — Что он там про свою дочь говорил?

— Что она с сектантами… это… — Автоматчик запнулся, потому что не смог вспомнить ничего определённого об участи чекистской дочки, а сам Вадим Петрович ничего конкретного не сказал.

— Что она душу бессмертную погубила, — напряг извилины Мандарин.

— Точно, — обвёл взглядом комнату-камеру Ганс. — Здесь-то он её и держал, она тоже стала вампиром.

Ему показалось, будто в воздухе запахло розами. Розы Ганс любил пуще других цветов.

— Пахнет апельсинами, — пробормотал Мандарин. — Пойду открою.

Автоматчику казалось, будто пахнет мясом. Жареным и очень вкусным. Зачарованно улыбаясь, он двинулся в прихожую вслед за Мандарином. Тот уже возился с замком. Дверь распахнулась, на пороге промелькнула быстрая беззвучная тень. Пленённый мясным ароматом, Автоматчика стоял и смотрел, как девушка прилипла к шее Мандарина, энергично двигая челюстями. Раздалось жадное, утробное чмоканье. Вскоре и сам Автоматчик почувствовал укус.

Из коридора донёсся шум, возня, какие-то странные звуки. Обоняя душистые розы, Ганс всё же не терял головы. Под курткой у него грелся АКМС с полным рожком серебряных патронов. И когда из прихожей вдруг появилась девушка с окровавленным ртом, Ганс одним быстрым движением раздёрнул молнию на куртке, скинул флажок предохранителя и полоснул в цель. Он привык стрелять длинными очередями, от которых не мог увернуться даже самый ловкий вампир. Девушку отбросило в коридор. Она упала и теперь уже по-настоящему умерла.

Откинув для надёжности плечевой упор АКМС, Ганс подошёл к прекрасной усопшей. Грудь и живот её были изорваны пулями. «Готова», — понял Ганс, не переставая нюхать невидимые розы, хотя в комнате жутко воняло порохом. Ощутив движение за спиной, он обернулся, но выстрелить не успел. Массивные острые клыки Вадима Петровича перекусили ему хребет и в несколько рывков почти отгрызли шею.

Государственные награды офицерам ФСБ Президент вручал лично. На закрытом торжественном собрании в Колонном зале Кремля присутствовали заслуженные офицеры, старой брежневской закалки. В кругу доверенных лиц Президент обходился без охраны за спиной. У Президента было хорошее настроение. Ему казалось, будто в воздухе заметно пахнет корюшкой. Характерный такой запах жареных огурцов, он заставил Президента расслабиться и заулыбаться. Подошла очередь высокого полковника, изо рта которого, как вдруг заметил Президент, выглядывают длинные белые резцы. Однако эта странность не насторожила его, наоборот, побудила ласково улыбнуться. Запах и полковник с клыками были тесно связаны вместе, что только порадовало главу государства. В Москве не было корюшки, а Президент очень её любил.