Иннокентий Соколов - Бог из глины

(Беги детка, не обращай внимания, это все видимость, мираж, сон, если хочешь, только выбирайся отсюда, не задерживайся ни на мгновение…)

Снизу раздался тихий сдавленный сон. Надежда невольно обернулась и застыла как вкопанная.

Сергей сумел встать на ноги, и теперь стоял, покачиваясь на нижней ступени. Он смотрел на нее, и по его лицу блуждала улыбка.

Мир по-прежнему менял очертания, но теперь это было похоже на колебания нагретого воздуха. А еще ей показалось, что между ними возникла тонкая светящаяся перегородка, которая разделила сон и явь, реальность и оживший кошмар.

Сергей сделал шаг. Он смотрел на нее, и Надя поняла, что он думает только об одном — дотянуться до нее, задушить, затоптать, уничтожить, растереть в пыль…

(Хей, детка — во всем свете не отыскать силу, способную остановить его, и если ты постоишь еще немного, сжимая эту гребаную ручку, то все, о чем ты сейчас подумала, станет самой что ни на есть реальностью!)

— Смотри же, парень, до нее всего ничего… — пробормотал глиняный бог, и Сергей не мог с ним не согласится.

Она была так близко, что хотелось скрипеть остатками зубов, от разочарования и злости. Он видел ее — для него мир, в котором пребывала супруга, казался отражением настоящего. Словно тонкое полупрозрачное зеркало мерцало перед ним, и там, в зазеркалье, куда он отправил Надежду, не было пути для жалкого неудачника, не способного сделать шаг за грань. Он мог только наблюдать, не в силах пробраться туда, в мерцающий, играющий красками мир.

— Ты не сможешь попасть туда, как бы сильно не хотел этого — прошамкало беззубым ртом существо из шкафа.

— Она там, в мире, который ты создал, и в который не ведут дороги — не успокаивались твари, живущие в стенах дома.

Сергей схватился за перила и почувствовал, как улыбка перекашивает лицо.

— Так что вам еще нужно от меня? — выдохнул он, и существо явило свой лик из темноты. Оно вынырнуло откуда-то из закоулков памяти, царапаясь в мозг, заставляя мир менять очертания каждый раз, когда тонкие злые иглы прокалывали виски.

— Отправь меня к ней, приятель, и мы будем в расчете — прошептало оно. — Помоги мне, и ты никогда больше не услышишь мой голос… Отправь меня вслед за ней, и твой шкаф станет простым деревянным ящиком для одежды, обещаю… Тихие шорохи ночи, шум падающих листьев, капли дождя и завывания ветра — вот все что ты будешь слышать, просыпаясь каждый раз, когда тебе приспичит отлить. Верь мне, малыш — я уйду, растворюсь последним вздохом прощания, и наши пути никогда не пересекутся больше. Разве не этого хочешь ты? Или тебе по нраву, когда острые коготки ранят душу, и огоньки глаз расчерчивают ночь, оставляя тускнеющие следы? Лично мне кажется, что все не так… Сделай это, и мы навсегда покончим со всем этим дерьмом…

— Как скажешь, дружище, как скажешь… — пробормотал Сергей и разорвал мир пополам.

Это так легко на самом деле — разрывать пространство, сглаживать острые грани, проникать взглядом в самые укромные уголки мироздания… Особенно если от этого зависит все…

Собраться с духом, не побояться сделать первый шаг навстречу вечности. Соединить начало и конец пути, и одним махом оборвать тонкую нить. Заставить ее лопнуть с тихим звоном струны старого пианино, на котором так любила играть бабушка.

Смешать сон и явь, взбить волшебным миксером воспоминания и надежды, и залпом проглотить обжигающий коктейль.

Выпустить на волю то, что долгие годы хранил в себе самом, не решаясь выпустить наружу свое истинное "Я".

Показать свое истинное обличье…

Сергей сделал еще один шаг навстречу, и Надежда замерла, пригвожденная взглядом, в котором не было ничего человеческого.

По лицу ее мужа прошла легкая тень, а затем что-то произошло. Словно темная полоса разделила его лицо пополам, и Надя увидела, как такое знакомое ей раньше лицо Сергея меняется на глазах.

(Это облик существа проступает наружу, и те махонькие, легкие как дуновение ветерка в мае, мгновения разлетаются в стороны разноцветными птицами, приближая тот миг, когда все встанет на свое место.)

Кожа на лице натянулась, как будто существо, сидящее в нем, пыталось вырваться на волю. Потом она лопнула, выпуская его наружу. Надежда смотрела, не веря глазам, как выбирается существо. Все, что она могла — стоять у двери, ведущей в прихожую, не решаясь заглянуть за нее.

Существо зарычало и удвоило усилия. Оно разорвало ставшую ненужной оболочку, отбросило в сторону кровавые лохмотья, затем рванулось, и снесло тонкую преграду между ними.