Иннокентий Соколов - Бог из глины

Внизу, в ванной, Надежда замерла, вслушиваясь в скрипение ступенек. В мире растрескавшегося кафеля и облупившейся эмали главным было всепоглощающее чувство страха. И чем ближе слышался скрип, тем страшнее становилось от того, что он сулил.

Скрип пришел на смену тонким голосам существ, поющих в толще стен. И он был куда страшнее бессмысленного пения. В нем была неотвратимость, решительность, словно тот, кто спускался по лестнице, точно знал, зачем идет сюда.

(Это спускается твой любимый муженек, твоя вторая половинка, желающая как можно скорее обрести целое…)

Сергей, осторожно опустился с последней ступеньки и встал, покачиваясь в проходе. Он был горд собой — в самом-то деле не каждый способен сотворить чудо, каким бы маленьким и доступным оно ни казалось.

Эта ночь обещала много чудес, и Сергей собирался насладиться на полную всем тем, что ждало впереди. Вот так — не отвлекаясь на разную чепуху, слушая голоса, что помогали сосредоточиться на главном, впитывая полуночные страсти и чувства, слушая хруст костей и скрежет челюстей, методично перемалывающих противные ослизлые комочки глины так, что по подбородку прямо от уголков губ тянулись две дорожки. И если бы Сергей увидел себя в зеркале в этот момент, то ни за что не признал бы в шатающемся пугале-страшиле некогда веселого и жизнерадостного паренька. Пробирающееся вниз существо меньше всего походило на него, ног тем не менее это был он — все его мысли, все желания оставались при нем, и от них становилось не по себе, так же как и от голосов, что терзали душу, вгрызаясь в волшебную тишину своим шумным присутствием.

Вперед, парень, впереди много чудесного…

Сергей шагнул вперед. Проходя мимо холодильника, ненароком коснулся торчащей ручки. Пузатое чудовище чуть поблескивало в темноте кухни, и только утробный рык старика давал понять, что с ним шутки плохи.

(Не переживай, старина — ведь каждый делает свою работу, не так ли, так что все в порядке, дружище, все в порядке…)

Сергей развел шторы руками, и с тихим всхлипом взобрался в тамбур. Там было темно, но ему не нужен был свет. Пока он бредет вперед, ощупывая руками, пространство комнат, он ни за что не собьется с пути. Слишком много было сделано, для того чтобы вот так вот бросить все на полдороги, малодушно отвернуться от обещанных чудес, показать всем, что ты полный неудачник, способный разве что на жалкое самосозерцание, да копание в трепещущей душонке, от которой проку, как от плохо выделанной собачьей шкуры.

Дверь слева — там сыро и прохладно, впрочем как и в любой комнате первого этажа, и поблескивает кафель в ожидании утра, которое сбросит все мистическое очарование ночи, явив мелкие трещины и щели между плитками. Справа — погреб, в котором стеклянные банки да прочее дерьмо, а еще, за деревянным щитом… впрочем ладно, у него еще будет время наведаться в это волшебное местечко, а пока что…

А пока что неплохо бы заглянуть туда, где темно и сыро. Где витает слабый запах меда, и на останках ульев резвятся огромные пауки.

Сергей ввалился в омшаник, чувствуя как какая-то сила влечет его туда, в темный закуток прошлого, что намертво въелось в грязные стыки между камнями стен, в место где под ногами хрустят обломки разных нужных вещиц, и если порыться как следует всегда можно найти что-нибудь стоящее, то что нужно именно здесь и именно сейчас.

— Да, парень — хохотнуло божество. — Именно так… здесь есть все, что нужно настоящему джентльмену, стоит только по-настоящему сообразить, что же нужно тебе, чтобы быть им на самом деле.

Сергей знал, что нужно ему. Он наклонился, чтобы поднять это…

Небольшой отрезок водопроводной трубы удобно уместился в руке. Ржавая труба, сантиметров семьдесят-восемьдесят — больше и не требуется. И если сжать ее как следует, то вполне можно представить себе, как нужно пользоваться этой чудесной находкой.

Простой отрезок трубы…

На ощупь он казался живым. Он словно пульсировал в руках. Сергей перехватил трубу поудобнее, и на миг ощутил себя всемогущим. До чего же приятно было сжимать этот отрезок, чувствуя легкое покалывание в пальцах, словно труба пыталась говорить с ним.

(Ты только представь парень, быть может, по всему миру такие вот отрезки ржавых труб несут надежду и радость, стараясь изо всех сил, чтобы исполнились чужие желания…)

Сергей подбросил трубу и чуть не выпустил ее из рук.

Э нет, так не пойдет.

Он схватил трубу так, что выступили вены на руках, и осторожно, не делая лишних движений, вышел обратно в тамбур. Там, в омшанике было множество всякой всячины, но он уже подобрал себе игрушку, и в ближайшее время не собирался расставаться с ней…