Андрей Попов - Дверь в сказочный ад

– Пожалуйста, выражайтесь яснее, сэр.

– Как бы это сказать… в общем, посадите меня на одну ночь в тюрьму. Только не в одиночную камеру!

Он молчал и глядел. Глядел и молчал. Вероятно, люди впервые обращаются к нему с такими безмозглыми просьбами. Потом переспросил:

– Что?

– Всего на одну ночь, будьте любезны!

– Вы от кого-то скрываетесь?

– Да! Да!

– Опишите приметы преступника. Вы его знаете?

Вот тут я дал промах. Горячая голова кипит чем угодно, только не соображением. Надо было экспромтом выдумать образ какого-нибудь маньяка, но я, поддавшись искренности, откровенно выпалил:

– Звери! Они снова хотят меня растерзать!

Он еще пытался говорить со мной, как с нормальным человеком, и недоумевающее переспросил:

– Вы содержите диких зверей? Вы из цирка?

– О, это долгая история, господин полицейский! Я болен! Болен! Мне не надо было открывать дверь в старый чулан! Он проклят!

Представляю теперь, как это выглядело со стороны. Полицейский наконец понял, в чем дело и, пока еще сохраняя вежливый тон общения, произнес:

– Извините, сэр, вам надо обратиться к доктору.

– Ну неужели для вас это трудно: всего на одну ночь посадить меня за решетку?! Я могу заплатить, если надо!

Будь на моем месте какой-нибудь бродяга, он бы, используя бульварную лексику, отослал его подальше, но видя по одежде, что я все-таки представитель буржуазии, терпеливо сказал:

– Господин, идите своей дорогой.

– Ну… хотите, я совершу какое-нибудь маленькое преступление?

– Идите, вам говорят!

И тут я, разозленный тупостью этих законопослушных марионеток, врезал ему пощечину.

– Да вы псих, черт побери!

Через минуту меня уже со скрюченными руками волочили к полицейскому департаменту.

– Господа, прошу вас: только не в одиночную камеру!

Моим мольбам вняли. Я оказался в мрачной комнатушке с серыми обшарпанными стенами, деревянным нестроганным полом и маленьким оконцем, которое служило не столько для освещения, сколько о напоминании заключенным о существовании внешнего мира. Нары стояли в два яруса, и шесть пар любопытных глаз уже изучающе уставились в мою сторону. Дверь за спиной с триумфальным скрипом захлопнулась, и охранник несколько раз щелкнул ключом. Совсем как в том анекдоте, где глупый кот попадает в мышеловку. Но только здесь, среди убожества полусуществования, мое сердце наконец почувствовало безопасность.

Какой-то здоровяк в полинявшей тельняшке вскочил с нар и радостно хлопнул в ладоши.

– Ха! А оно ничего! — его тело было сколочено из плотных мышц, которые при всяком движении перекатывались. — Я имею в виду пиджак.

Он приблизился, разглядывая на мне одежду. Его широкое лицо отдавало краснотой, но главное — взгляд: циничный, высокомерный, уничтожающий.

– Да впрочем, то, что носит пиджак, тоже ничего! — теперь он смотрел мне прямо в глаза. — Унтюлюгонт! Или мукадемик! — затем он обратился к кому-то на нарах: — Эй, Чума, брысь сюда!

Тот, кто был назван Чумой, черноволосый мужчина моих лет с густыми зарослями щетины, нехотя поднялся и тоже подошел, с любопытством, но совершенно беззлобно разглядывая мою персону.

– Примерь-ка его пиджак, — приказал широколицый верзила, — на мне-то он явно не сойдется.

Чума принялся бесцеремонно стягивать с меня костюм, кстати — довольно дорогостоящий, словно снимал его с какого-то манекена. При этом он постоянно лыбился, демонстрировал кривые зубы и по-гусиному гоготал: «ги-ги-ги! ги-ги-ги!» .

– Брюки! Брюки тоже снимай! А ему отдай свои!

Я оказался экипирован в вонючую робу, в положении самого последнего идиота из общества подобных мне идиотов. Но абсолютно ни о чем не жалел. Вы не поверите, все происходящее меня развлекало не меньше, чем их.

– Кстати, как мы его назовем? — спросил здоровяк, не переставая изучать мое лицо. — Придумал! Назовем его ОНО! Как думаешь, Чума, звучит?.. Оно, иди сюда! Оно, принеси стул! Оно, подай воды! По-моему, неплохо звучит. — Потом он впервые обратился ко мне: — Оно, теперь у тебя есть имя, только не возгордись!

Кто-то застенчиво хихикнул, его поддержали остальные. Здоровяк бросил в сторону нар ядовитый взгляд и заорал:

– Эй, Червяк, сволочь такая, смеяться я еще никому не разрешал! Не видишь, к нам пожаловал великий гость!

Все разом притихли.

– Ну что, Оно, давай знакомиться. Меня зовут Джон, — он склонился над моим ухом. — Джо-о-о-он!! И никак иначе, понял?

Я кивнул.

– Кто посмеет назвать меня как-то по-другому, того голова окажется в собственной заднице и будет созерцать романтику темной ночи, только без звезд, без луны и без свежего воздуха, ясно?