Андрей Попов - Дверь в сказочный ад

Капкан чьих-то челюстей сомкнулся на ноге. Потом пришла острая боль. А раздавшийся крик был моим собственным. Я ударил прикладом в то место пустоты, где предположительно должна находиться голова зверя. Ударил от всей души, с неподдельной откровенностью… Что-то заскулило. Волк?

Похоже… Вот сволочь, скулит ведь чисто по-волчьи, а не по-человечески! Хоть бы словом матерным каким огрызнулся! Почувствовав то, что язык не поворачивается назвать свободой, я спешно стал перебирать руками каменную кладку, нащупывая дверь.

Удар…

Сверху ли, снизу ли — не разберешь. Находясь уже в горизонтальном положении, я понял, что споткнулся о какую-то неровность. Каждая секунда промедления могла оказаться фатальной. Но звери что-то не торопились: может, были уверены, что деваться мне все равно некуда? Первое чудо произошло, когда мои пальцы наконец легли на невидимую дверную ручку. Затем — рывок на себя! Она оказалась незапертой. Вот и второе чудо. Теперь все зависело от ловкости рук и ног.

Не человеческий (и даже не звериный), а какой-то демонически-истеричный страх невидимым бичом подхлестывал сзади. На каждое движение отводились лишь секунды: прыжок в пустоту, еще один рывок — теперь на себя, щелчок железного засова. И все только на ощупь. Темнота закипала, подогреваемая озлобленным ревом моих преследователей. Затем все затихло…

Теперь можно было позволить себе отдышаться, а заодно пора бы уж начать соображать. «О Господи, в Которого я не верую! Может хоть ты подскажешь, что за чертовщина здесь творится?» . Одна только мысль, что я сейчас был на волосок от смерти, казалась хуже самой смерти. Никогда раньше и не думал, что страх может быть таким мучительным. Меня всего лихорадило: пот был столь обильным, что напоминал прохладительный душ, льющийся тихими струйками по лицу, сердце било набат, эхо которого отдавало в висках.

Так! Успокоиться и размыслить!

Но мысли изменили мне, трусливо разбежавшись по своим щелям. Мозг стал каким-то одноклеточным. Я что есть силы напряг эту единственную клетку, желая понять — что же это? Сумасшествие? Бред? Сон? Болезненные галлюцинации? Средневековое колдовство?

Есть еще какие-нибудь варианты?

ТАКОЕ не может происходить реально. Режьте меня, выворачивайте наизнанку, растягивайте на дыбе, пытайте — под пытками я даже соглашусь с тем, что черное по праздничным дням становится белым, или с тем, что земля и впрямь стоит на трех больших слонах. Я приму за утверждение любую беснующуюся истину, но в глубине души — там, куда не в силах проникнуть каленое железо — все равно останусь верен идеям материализма. Поэтому повторяю: ТАКОЕ НЕ МОЖЕТ ПРОИСХОДИТЬ РЕАЛЬНО.

Я до крови кусал губы, щипал ватное тело, еще не потеряв надежду очнуться от навязчивого наваждения. Одно утешало: здесь я в полной безопасности. Дубовая дверь и могучий железный засов хорошо знают свое дело. Так! Спички… спички… спички… В каждом подвальном помещении хранилось два-три коробка, один из которых я без труда нащупал пальцами. Маленький огонек беззаботно заиграл прямо перед глазами, а помещение, куда меня угораздило, прибрело видимые очертания. Так и есть — кладовая. В огромных деревянных ящиках лежал картофель, свекла, морковь и другие детища земледелия. Стояло огромное количество стеклянных банок с консервированными чудесами кудесника Франсуа, каждая из них ожидала личного приглашения на какой-нибудь банкет или на мой скромный обеденный стол. Чувствовался затхлый пыльный воздух с легким привкусом гнили.

Все в порядке… мне нужно успокоиться… просто показалось, померещилось… ничего не бы…

Мысль застряла на месте, точно забуксовала. Потому как мой блуждающий взор скользнул на ногу. Странно, я от шока даже перестал чувствовать боль, а правая штанина была разорвана и вся в крови. В тот момент спичка, завершив свою недолгую, но яркую жизнь, потухла. Я зажег другую, нашел огарок свечи и прикрепил его на стену. Потом неумело принялся делать себе перевязку.

Хриплое, приглушенное дубовой преградой рыканье, донеслось из коридора. Затем последовали знакомые до осточертения голоса:

– Он наивен, господа! Как он наивен! — произнесла рысь. Казалось, эта реплика была произнесена не столько для других каннибалов, сколь лично для меня.

– Придется ломать дверь, — проворчал медведь. От его вибрирующего баса все вокруг пропиталось зыбкой дрожью. — Я голоден, господа! Я страшно голоден!

Подумать только, «господа» ! Эти четвероногие сволочи, как попугаи научившиеся имитировать человеческую речь и напялив на свое вонючее тело барскую одежду, возомнили о себе невесть что!