Дмитрий Герасимов - Крест в круге

Галинка стушевалась и опустилась на стул. Некоторое время все сидели молча. Ребенок затих на руках, и было слышно, как тикают настенные ходики.

На следующий день женщины встретились на старом городском кладбище. Мила принесла с собой венок, обвитый шелковой лентой. « Моему единственному сыну. Прости меня, Боренька. Мама» – прочитала Галинка и опустила глаза.

Некоторое время они бродили среди могил, пока наконец не нашли ту, которую искали. Мила упала на колени перед надгробием, ткнулась лицом в детскую фотографию сына, несколько минут как завороженная разглядывала ее и вдруг, откинувшись назад, закричала. Это был даже не крик, а протяжный, леденящий кровь стон. Галинка в ужасе отступила и задрожала.

– Господи! Сжалься надо мной! Прости меня за то, что я так и не нашла правильного пути, не увидела его! А ведь он, скорее всего, был самым заметным! Порви этот проклятый круг, Господи! Потому что только ты можешь сделать это!..

На следующий день Мила пришла попрощаться. Она казалась спокойной, но Галинке почудилось, что в ее печальных, ослепленных горем глазах появился дрожащий огонек безумия.

– Вы будете жить в Москве? – скорее из вежливости, чем из участия поинтересовался Михаил.

– Возможно, – неопределенно ответила женщина и вдруг оживилась: – Конечно, в Москве! Адрес точный: отель «Националь», комната двести пятнадцать! Или – нет… Комната двести двадцать два! Три двойки! Это – счастливое число, не правда ли?

Галинка с мужем переглянулись.

– Вам сейчас будет нелегко… – сказала она сочувственно. – Придется искать работу. Надо же на что-то жить.

– Жить? – переспросила Мила и вдруг расхохоталась.

Галинка почувствовала, как по коже поползли мурашки.

– А вы знаете, что я сказочно богата? – спросила Мила, неожиданно перестав смеяться.

Супруги неловко молчали. Женщина выпрямилась, подняла с достоинством седую голову и произнесла с холодной торжественностью:

– Я – баронесса фон Липгардт, наследница династии Липгардтов, дочь Федора Германовича Липгардта, владельца огромного состояния.

– Очень приятно… – выдавил из себя Михаил.

– Вот здесь… – Мила порылась в сумочке и достала плотный конверт, похожий на тот, в котором когда-то ее мужу доставили распечатку подслушанного разговора. – Письмо. Оно написано мною собственноручно на гербовой бумаге Липгардтов и адресовано моему сыну – Борису Григорьеву. Соблаговолите передать ему лично в руки.

В комнате повисла гробовая тишина.

«Она тронулась умом, бедняжка , – подумала Галинка, и ее глаза наполнились слезами. – А может быть, всегда была безумна?»

– Соблаговолим, – кивнул Михаил, принимая конверт из рук женщины. – А что в нем, сокровища?

– Нет, – ничуть не смущаясь, ответила Мила. – Сокровища – в Москве, в гостинице «Националь», в двести пятнадцатом номере, в напольной вазе с фамильным гербом. Я сообщаю моему сыну, что он – прямой наследник Липгардтов и может вступить в свои права и распоряжаться сокровищами, как только…

Она вдруг замолчала и, казалось, о чем-то задумалась.

– Как только… – вопросительно повторил Михаил. – Что?

Мила подняла на него отрешенный взгляд и пробормотала едва слышно:

– Как только найдется… ножичек для бумаг.

– Ножичек для бумаг, – с пониманием протянул Михаил. – Это логично.

– Я могу рассчитывать, что вы передадите письмо моему сыну? – спросила Мила.

– Безусловно, – кивнул Михаил.

Галинка не выдержала:

– Миша, перестань сейчас же!.. Мне стыдно за тебя!

– А что я-то? – Он поморгал глазами.

Мила направилась к дверям. На пороге она обернулась:

– Благодарю вас. За все, что вы делаете для меня… и для Бориса. Прощайте.

Когда за ней закрылась дверь, Михаил прыснул со смеху:

– Пошла золото откапывать.

– Перестань! – одернула его Галинка. – Нет никого на свете несчастнее этой женщины. Пусть у нее все будет хорошо… Пусть все будет хорошо.

– А что с этим делать? – Муж взвесил на ладони конверт. – Выбросить в помойку?

– Убери в шкаф, – твердо сказала Галинка. – Сохрани… Это же просто дань уважения. Неужели ты не понимаешь?

Мила действительно вернулась в Москву.