— Афа, [2] Афа — обращение к старшему
мы не за металлом. Мы кино снимать.
К обеду ветер начал стихать, песок прибило к земле, обнажая горизонт над неподвижной, будто налитой ртутью чашей моря.
Завизжали тормоза и ГАЗик встал, как стреноженный жеребец.
— Все, дальше я вам не попутчик. Уговор был до пристани, так что выгружай поклажу!
— Ну, вот мы почти дома! — Сашка вывалился из кабины, вскидывая на спину рюкзак и включая видеокамеру.
Под ногами захрустело — соленая корка и россыпи ракушек повсюду, куда хватало взгляда.
— Мама дорогая, а вода-то где? — Колька бесцеремонно мельтешил перед объективом, стаскивая одной рукой сумки в кучу, а другой — размахивая сигаретой.
— Можно подумать, ты много помнишь, — проворчал Витька, помогая Светке вылезти из газона, — тебе лет семь было, не больше, когда мы отсюда драпанули.
— Древнее зло проснулось, тревожит арвахов, — проворчал водитель, резко потерявший свой дорожный задор, а вместе с ним и румянец, — старики говорят, если ночь застала в степи и страшно, нужно разбить шатер на могиле предка, тот защитит от злых духов.
На мертвом острове нет могил, поэтому никто вас там не убережет от беды, послушайте дядю Коркута, [3] Коркут — мифический первый шаман, музыкант и певец
он плохого не скажет.
Проводник махнул туристам рукой, завел свой тарантас и газанул назад.
— Эй, куда? — кинулся Сашка вслед, — вы обещали помочь надуть лодки!
Казах вернулся, вытащил из багажника компрессор и подключил к аккумулятору. Все время, пока туристы надували лодки, он молчал и обиженно сопел.
— Ребята, может, товарищ прав? Может, не надо, а? — Светка подкралась со спины и наблюдала за процессом.
— Можешь вернуться в город на этом такси, мы не обидимся, — сказал Колька и посмотрел на водителя. Тот сделал вид, что не услышал.
Через полчаса он ехал назад в город, а четверка путешественников дружно гребла веслами по направлению к острову.
Потом еще два километра шли пешком, обливаясь потом и перекидывая с плеча на плечо тяжеленные сумки.
И вот, наконец, сквозь послеполуденное марево осторожными мазками проступили вышка метеостанции, брошенный автокран, башня котельной, танки для хранения воды. Мертвый город расправлял плечи, наступая на солончак.
— Слушайте, я здесь первый раз, но ощущение дежа-вю такое яркое, будто я сама здесь родилась и выросла, — пожала плечами Светка.
— Это Колька здесь родился, а я вырос, — промолвил Сашка.
Это был город его детства, его город Снов. Целых двадцать лет он возвращался сюда по ночам и в мечтах. Родителей перевели на большую землю, когда Сашке исполнилось десять, а младшему брату Кольке — семь лет. Надо же, еще что-то помнит! Для брата это было веселое путешествие в новые края, а для Сашки — грусть и тоска. Он прощался с друзьями, с веселой, полной приключений жизнью, он прощался с детством. И только обрывки воспоминаний — дыхание соленого бриза, вкус отвара верблюжьей колючки, женщина с золотыми волосами, провожавшая его с пригорка, — были слабым утешением.
Заходили в город через северное КПП. Сквозь вспученный асфальт тянули к свету свои шапки перекати-поле, в кустах ржавел покореженный ЗИЛ, переломанные в «талии» фонарные столбы сгорбились над главной аллеей.
Сашка снимал все подряд, боясь упустить главное. Поездку на остров удалось организовать только благодаря редакции — там ухватились за легенды и тайны места, где когда-то существовал сверхсекретный центр по разработке и испытанию бактериологического оружия.
— Смотрите, смотрите, вон там, на третьем этаже, на балконе! — Светка стояла, задрав голову — наверху на бельевых веревках колыхалось покрывало. Старенькое, потертое, но не рваное!
— Мы здесь не одни, иначе как оно сохранилось?
— Может, ветром выдуло из квартиры, вон какой сквозняк — дом без окон, без дверей, — попытался пошутить Колька.
— Стойте тут, я схожу на разведку, все-таки мой дом. Я помню эту квартиру — там Степановы жили, — предложил Витька и сделал шаг к подъезду, но Сашка его затормозил:
— Лучше я, поснимаю заодно.
Он включил накамерник [4] Накамерник — накамерный светильник
и шагнул внутрь. На удивление ступеньки хорошо сохранились. Чего не скажешь о стенах — их будто болгаркой резали. Причем, зигзаги шли в художественном порядке — парами параллельно плинтусу.
На мгновение Сашке показалось, что на втором этаже скрипнула дверь, но когда он поднялся, то понял, что ошибся — у квартир не было даже дверных коробок.
Читать дальше