Олег Гайдук - Фактор Z

Коридор показался бесконечно длинным. Сердце учащённо забилось, дверь стационара стала ближе. Последний поворот и… удар в челюсть, тупая боль, темнота.

Я не сразу сообразил, что сижу на полу в коридоре, привалившись к стене. Голова кружилась и гудела, к горлу подкатывала тошнота. Привет, сотрясение. Вожделенная дверь — в двух метрах, прямо по курсу — аптечная витрина. Около неё стояла босая Анна и расправляла юбку длинного белого сарафана.

— А ты знаешь, — мрачно улыбнулась она, — что мы видим свет звёзд, которых на самом деле уже нет?

— Это каждый знает, — с трудом выдавил я. Хотелось проверить, могу ли я вообще говорить. Отлично, могу. В остальном ситуация паршивая.

Анна испытующе посмотрела на меня и спросила:

— Тогда почему не каждый знает, что нехорошо сначала давать надежду, а потом её отбирать?

Понятно, она психопатка. Буйная к тому же. Транквилизатора бы сюда… и побольше. Как себя вести? В памяти всплывал только факультатив по зоопсихологии: «Для вызова агрессии внешние раздражители играют более важную роль, чем внутреннее состояние»…

Кажется, моё молчание Анну разозлило. Её глаза сверкнули, и я только сейчас заметил, как ярко покраснела радужка. Да и внешний вид девушки навевал страшные ассоциации. Выглядела она, мягко говоря, не очень. Губы, кожа, волосы — всё было тусклым и пугающе неживым. Надпись на руке чернела лишь одна, длинная, от плеча до локтя — «праздника не будет».

— Думаю, ты любил меня недостаточно сильно, — сказала Анна задумчиво.

— А при чём здесь Зоя?

— Мне не нравилось, как она на тебя смотрела. И степлером щёлкала громко. Раздражало.

Грандиозное усилие и мне удалось сдвинуться с места. На пару сантиметров — существенный прогресс. Но толку от этого? Обычной сценой ревности не пахло. Свернутая шея Зои наводила на скверные мысли. Судя по всему, она умерла быстро. А потому назревает логичный вопрос. Кто, чёрт возьми, Анна такая? Любвеобильная разновидность зомби?

— А ведь эта история могла закончиться хорошо, — плаксиво протянула она и села напротив меня. — Зачем ты всё испортил?

— Поясни, пожалуйста. — Я устал теряться в догадках. Происходящее напоминало дурной сон или красочные галлюцинации.

— Люди живы, когда о них помнят. А некоторые живы, пока о них думают. А если их любят… Но ты испортил, ты всё испортил!

Анна всхлипнула и вцепилась пальцами в моё плечо. С силой, которой у хрупкой девушки быть никак не может. Ощущения незабываемые: ногти, впивающиеся в кожу, жжение и хруст кости. В глазах помутилось, рубашка стала влажной и липкой. Рвущийся наружу мат я сдержал. Главное, не разбудить Риту. Есть шанс, что Анна свалит отсюда и не заметит её. Тётя вполне способна беспробудно спать до утра… Бог даст, так и будет…

— Почему ты меня не любишь? — захныкала Анна. — Ты вообще хоть кого-нибудь любишь?

За стеной заскрипели кресла. Послышались шаги. Затем — сердитое бормотание и скрежет двери. Нет-нет-нет, только не это.

Дверь стационара распахнулась, в проёме стояла заспанная Рита. Сонный взгляд быстро сменился напряжённым. Она сосредоточенно оценивала обстановку, а картина была та ещё. Анна одернула руку и покосилась на тётю отнюдь не дружелюбно. Ох… Это плохо, очень плохо. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я стиснул зубы и выговорил:

— Запрись.

Рита мгновенно захлопнула дверь и лязгнула замком. Умница. Телефон у неё в кармане. Надеюсь, догадается забаррикадироваться теми же креслами и продержится до приезда полиции.

— Как мило, — ухмыльнулась Анна и пододвинулась ко мне ближе. Хотя ближе было уже некуда. Холодная ладонь скользнула по моему виску, погладила щеку, спустилась к шее. — Обычно я ненавижу, когда кричат…

Но тебе разрешаю. Пусть она послушает.

Пространство расплылось мутными кругами, дыхание сбилось. Меркнущую картинку осветила секундная вспышка. «Навсегда!» — протрещала молния злым голосом. И вспыхнула ещё раз, и ещё… и ещё. До боли в глазах. Мир начал вращаться и гаснуть. И тут снова лязгнул замок. Рита, ну зачем…

Дверь медленно приоткрылась, еле-еле. Раздался тихий вой и цоканье когтей. В коридор протиснулся Гилмор и отряхнулся. Поднял мохнатую морду, осмотрелся. И подбежал ко мне. Анна отшатнулась, вскочила на ноги. Пёс обнюхал меня и по-хозяйски улегся рядом.

— Ах ты, шавка неблагодарная! — выкрикнула она и капризно топнула. — Так нечестно!

Развернулась, бросилась к витрине. Взвизгнула и заколотила по ней кулаками. Стекло треснуло, вниз посыпались ампулы и коробки, вперемешку с осколками. Звон стих, до меня донеслись причитания: «нечестно, нечестно, нечестно». Круги в воздухе стали мутнее и вспыхивали чаще, звуки отдалились. Наверное, я на пару минут отключился. А разлепив веки, увидел тот же коридор и Риту, склонившуюся надо мной. Она накладывала на моё плечо тугую повязку, нервно поглядывая на часы. Я отмахнулся от неё, тётяпобагровела и строго велела: