Михаил Горожанин - Огненная кровь

Глеб Астафьев, более известный в среде ролевиков, как ЗБ – Злопастный Брандашмыг, главный мастер игры, не встречал. Как главмастер, он сейчас был на полигоне, руководил последними приготовлениями к игре.

Милада была страшно рада видеть ребят. Мастерскую команду из Твери она очень любила и уважала. Вообще уважала увлеченных людей. Увлеченных чем угодно, но при этом старательно и профессионально. А игры мастеров тверского клуба всегда были одними из лучших.

Ролевики выгружались из поезда, заняв почти весь перрон. Их было несколько сотен, а вообще, по слухам, на игру должно было приехать больше полутора тысяч человек.

Потом была еще одна электричка, в которой сидевшие рядом с Миладой местные бабульки, недовольно косясь на набившихся в вагоны подростков, увлеченно обсуждали недавний взрыв в Твери, ставший событием для окрестных пенсионеров. Девушка подумала, что спокойной жизни нет теперь нигде. После чего ей вспомнился эпизод в метро, и Милада, глядя в окно, темнеющее с каждой минутой, обдумывала происшедшее до самого прибытия электрички, уже затемно, на станцию Кулицкая.

Затем был долгий путь по полям, через две деревни, где взмокшие от тяжеленных рюкзаков ролевики выстраивались в очередь к колодцам и колонкам с водой.

Милада топала кроссовками по пыльной дороге и смотрела на десятки спин, покачивающихся впереди и вокруг. В темноте незаметно наступившей ночи метались лучи фонариков. Толпа изредка переговаривающихся, но по большей части молча шагающих людей, напоминала Миладе орду зомби.

Лесной массив появился внезапно. Просто темнота впереди стала вдруг еще темнее. Дорога втянулась в лес просекой, по обеим сторонам поднялись стволы деревьев, бесцветные в свете фонарей.

Вскоре, то здесь, то там между деревьями показалось зарево от костров. Их было множество. Большая часть команд, те, что издалека, приехали на полигон заранее. Чтобы либо занять удобные полянки, либо территориально разместиться согласно сценарию игры.

Опытные в подобных делах «Варяжские волки» заранее заслали на полигон своих представителей и теперь направлялись к загодя обустроенным лагерям.

Народ рассредоточивался по лесу. Те, кто приехал в одиночку, просто кидали рюкзаки у первых попавшихся деревьев и доставали спальники. Вполне разумно, если нет желания шататься по ночному лесу. Утром намного проще подобрать себе удобное место или прибиться к какому-нибудь лагерю.

Остальные созванивались со своими, пытаясь определить местонахождение нужных палаток.

Стоянка «Варяжских волков» была широкой и просторной. Ребята постарались на славу. Поляну расчистили, подготовили места для палаток, навес для вещей. Разгоняя темноту, уже горели три ярких костра, расположенные треугольником и освещавшие поляну так же хорошо, как уличные фонари. Парни, приехавшие раньше, запаслись огромным количеством дров, как сухостоя, так и добротных, просушенных березовых поленьев. Не иначе, купленных или украденных в деревне. Теперь дрова лежали в двух больших кучах, прикрытые целлофаном. В общем, подготовка была качественной.

Пока ребята располагались, Милада выкопала из рюкзака фонарик и пошла бродить по лесу от стоянки к стоянке, встречая, или не встречая знакомые лица, слушая гитарные песни и чокаясь с ролевиками алюминиевой кружкой с традиционным коктейлем полигонок – «молоком бешеной коровы». То есть простейшей смесью водки и сгущенного молока.

Вскоре девушка уже веселилась и напевала себе под нос, как и подавляющее большинство игроков, которые всю ночь занимались тем же самым, что и она. Лес там и тут мерцал светом фонариков, шумел гуляющим и поющим народом, и это было здорово. Милада чувствовала себя счастливой. Она впитывала всем своим существом ароматы влажного ночного леса, ощущала под ногами податливый, пружинивший ковер травы и хвои, слушала сквозь пьяные песни шум деревьев над головой, звучавший сейчас тревожно и одновременно успокаивающе.

К счастью примешивалось какое-то беспокойство, которое полупьяная Милада старательно гнала от себя. Ее не оставляло ощущение, будто за ней наблюдают. Казалось, что в тех местах, где она проходила, протискивалась и проламывалась сквозь колючие еловые лапы, не разбирая дороги в темноте, потому что фонарик спьяну она уже где-то потеряла, возникала жизнь. Ей чудилось движение, виделись красные глаза. Вскоре Милада, которой от выпитого «молока бешенной коровы» стали мерещиться уже вереницы марширующих леших и кикимор, выбралась к какому-то костру, плюхнулась на дружески пододвинутую кем-то туристическую «пенку», свернулась калачиком, и мгновенно уснула.