Кирилл Андронкин - Дом ужасов

Она порвала конверт на мелкие клочки и швырнула их в камин. Ветер обхватил дом своими ручищами, толстая ветка громыхнула о край крыши. Женщина подняла голову и неожиданно заметила какое-то движение за окном.

Едва дыша, она замерла, чуть наклонившись в сторону холодного камина и протянув к нему руку. Она была уверена в том, что белое размытое пятно, мелькнувшее за мокрыми стеклами, есть не что иное как лицо человека с глазами, глядевшими на нее.

Послышалось новое завывание ветра, угрожающее и, как ей показалось, угроза эта теперь уже была обращена — лично к ней. Она долго не могла пошевельнуться, а потому сидела и неотрывно смотрела на окно. Но там все оставалось неподвижным, не считая струившейся по стеклу воды, за которой чернела темнота — и больше ничего. Единственный доносившийся снаружи звук представлял из себя смесь шума хлеставших друг о друга ветвей деревьев, грохота стекавшей воды и зловещего подвывания ветра.

Она нашла в себе силы сделать вдох, выключила свет и подошла к окну. Темнота стояла стеной, непроницаемая и таинственная, а окружавшая чернота помещения словно приблизила грозу, превратив ее в скопище осаждающих дом волков. Она поспешила снова зажечь свет.

Наверное, ей просто пригрезились эти глаза. Да разве в такую ночь может кто-нибудь быть снаружи? Нет. И все же потрясение оставалось.

Если бы только Бен вернулся. Только бы не оставаться одной…

Она поежилась и, проклиная дурацкую разбушевавшуюся фантазию, плотнее запахнула жакет Бена. Одиночество становилось невыносимым. Уши начали различать крадущиеся звуки шагов за окном; она почти убедила себя в том, что слышит их — медленные и тяжелые.

Может ей удастся дозвониться до отеля, в котором Бен иногда останавливается? Сейчас ее уже не волновало, как бы он отнесся к ее неожиданному приезду — ей надо было услышать его голос. Она подошла к телефону и сняла трубку.

Гробовое молчание.

Разумеется, провода оборвало.

Она боролась с подступавшей паникой. Лицо за окном было лишь иллюзией, игрой света на покрытом потоками воды стекле; и точно такой же галлюцинацией были и звуки шагов. Да разве можно в такую-то грозу расслышать настоящие шаги?! Кому вздумается выйти наружу в такую погоду? Так что ей ничто не угрожало. Гроза останется там, за стенами, а утром снова засветит солнце. Самое главное сейчас устроиться как можно поудобнее и найти подходящую книгу. Спать ложиться не было смысла — заснуть все равно не удастся. Она будет лежать с открытыми глазами и думать о том лице за окном, и еще о шагах…

Надо только принести дров для камина. У входа в подвал она чуть замешкалась. Свет, когда она повернула выключатель, показался ей слишком блеклым, бетонные стены выглядели осклизлыми и отнюдь не приветливыми. Лодыжки холодил промозглый сквозняк; брызги дождевой воды хлестали внутрь помещения, потому что внешняя дверь в подвал была распахнула настежь.

Засов иногда соскакивал, она это знала. Если дверь как следует не захлопнуть, ветер мог его разболтать.

И все же откинутая створка вновь всколыхнула ее панику, словно намекая на нечто более одушевленное, зловещее, нежели бушующая гроза. Только спустя несколько секунд ей удалось заставить себя спуститься на несколько ступеней и потянуться в темноте к дверной ручке.

Лишь сейчас женщина почувствовала, что насквозь промокла. Бросив взгляд назад, она не смогла разглядеть ничего, кроме окружавших дом черных, обмякших под влагой ветвей клена. Ветер явно решил помочь ей, подтолкнув дверь, а затем шумно хлопнув ею. Она энергично двинула засов и еще несколько раз подергала, проверяя и убеждаясь в его надежности. Из глаз едва не брызнули слезы облегчения — настолько приятно было осознавать свою защищенность от возможного вторжения.

Она стояла, обтянутая промокшей, истекавшей водой одеждой, когда ее внезапно пронзила еще более леденящая мысль: а что, если просто предположить, что лицо за окном было настоящим?! Вдруг этому человеку удалось найти убежище, а им на протяжении четверти мили в округе мог оказаться только этот подвал?

Она едва не взлетела обратно по лестнице, но тут же заставила взять себя в руки. Нельзя так распускаться! И раньше, случалось, бывали грозы, но даже если сейчас она одна, это не значит, что нужно придавать значение всяким дурацким фантазиям. И все же ей не удалось окончательно сбросить с себя оковы этого беспричинного страха, хотя она и смогла частично освободиться от него. Снова до нее донесся звук крадущегося снаружи пришельца. Конечно, она знала, что все это лишь воображение, однако оно оставалось страшным — хруст шагов по гравию дорожки, медленных, навязчивых, тяжелых, словно поступь часового.