Лорел Гамильтон - Нарцисс в цепях

— Жан-Клод, ты должен уметь контролировать ardeur лучше, чем ты это сейчас делаешь.

Он обнимал себя за плечи, будто хотел ощущать себя на ощупь. Заметив новые лица, он привычным движением встряхнул головой, уронив золотой водопад волос на шрамы, оставив открытой только безупречную часть лица.

— Не могу, — низко и хрипло ответил Жан-Клод.

До сих пор я была в испуге, сейчас он перешел в ужас. Я поглядела на Ашера и увидела его сквозь слой всех случаев, когда мы его касались, сквозь его красоту, и эту красоту я видела и сейчас.

— Помоги нам! — шепнула я.

Ашер покачал головой:

— Если меня тоже затянет, никому не станет лучше.

— Ашер, прошу тебя.

— Когда он напитается, все станет нормально. Просто дай ему напитаться.

Я замотала головой:

— Не здесь. Не так.

Мика спросил:

— Если это поможет, почему бы не дать ему кормиться?

Я обернулась, и даже от этого легкого движения у меня приоткрылся рот, пресеклось дыхание. Будто мой ardeur помнил Мику как несравненное блюдо, которое хочется попробовать еще раз.

Только со второй попытки я смогла сказать:

— Ты не понимаешь.

— Анита не позволяет Жан-Клоду питаться от себя. — Это сказал Зейн. Они с Черри сидели на дальнем конце дивана, глядя дикими глазами и не подходя близко.

— Я думал, она его слуга-человек, — удивился Мика.

— Так и есть, — шепнул Жан-Клод.

Что-то в этих трех коротких словах заставило меня взглянуть на него, всмотреться в эти поблескивающие синие глаза. Он больше не мог сковывать меня взглядом, поскольку я стала его слугой-человеком, но сегодня эти глаза затягивали. Мне хотелось взять его лицо в ладони, ощутить вкус этих полуоткрытых губ.

— Анита! — Голос Ашера будто дернул меня, заставил обернуться к нему.

— Помоги.

— Он может покормиться от меня.

Это произнес тихий голос Мики. Мы все повернулись к нему.

Он как-то потерял уверенность. Наверное, что-то было написано на наших лицах, что заставило его заколебаться, но он повторил:

— Если немного крови может ему помочь, то я готов.

— Кровью он сегодня уже напитался, — сказал Ашер. — Ему не кровь нужна, a... voir les anges.

— Говори по-английски, Ашер, а то даже я не поняла.

Он повел рукой, будто стирая сказанные слова.

— Ему нужен выход, нужно... — Он добавил несколько быстрых слов по-французски, и я не уловила. Ашер явно был сильно расстроен, если не мог найти английских слов.

Очень тщательно стараясь не смотреть на Мику, я объяснила:

— Жан-Клоду необходимо насытить ardeur.

— Ему нужен секс, а не кровь, — сказал Натэниел. Голос его прозвучал тихо, но, оглянувшись, я увидела, что он стоит как можно дальше от нас. Я его очень хорошо понимала.

— Первый раз, когда ты питала ardeur, это не было совокупление, просто прикосновение, — сказал он.

Я кивнула, по-прежнему стараясь не смотреть ни на кого из моих мужчин:

— Я помню.

— Прикосновение вполне годится, — сказал Мика.

Мне пришлось на него взглянуть — я так удивилась, что на секунду ardeur почти отступил от меня. Я почти что могла думать.

— Какого рода прикосновение?

— Сексуальное. — Лицо его было очень серьезно, глаза печальны, будто он тоже обрел способность думать. — Я сказал, что сделаю все, чтобы стать твоим Нимир-Раджем, Анита. Чем тебя убедить, что я говорил серьезно?

— Что ты хочешь предложить, Мика?

— Все, что тебе нужно. Все, что нужно вам обоим. — Он посмотрел на Жан-Клода.

Я ощутила, как обострилось внимание Жан-Клода, почти физически, и тут же вернулся ardeur, такой плотный, что я тонула в нем. Дыхание застряло в горле, пульс забился так, что не давал глотать. Голос Жан-Клода прозвучал, очевидно, у меня в голове, поскольку губы его не шевельнулись.

— Предлагай осторожнее, mon ami, я сегодня не слишком собой, владею.

Мика ответил, будто и он услышал Жан-Клода:

— У вас был menage a trois с Ульфриком. Его нет. А я есть, и собираюсь быть и дальше. Я хочу быть Нимир-Раджем Аниты, чего бы это ни стоило.

Я как-то смогла произнести:

— Кто тебе сказал, что у нас был menage a trois?

— Все говорят.

Мне стало интересно, кто этот «все», потому что я точно знала, что не всякий ему бы сказал.

Жан-Клод уже двигался вперед, мучительно медленно, и каждое движение было так полно энергии, потенциального насилия и грациозности, что почти больно было смотреть. У меня забился быстрее пульс, дыхание перехватило — и на теле выступила влага. Черт, черт, черт, черт!