Лорел Гамильтон - Лазоревый грех

Джейсон свернул направо. Одна машина свернула налево, другая направо, и синий джип вырулил за ней. На уличных знаках висели флажки — итальянские, со словом «Холм». Жители Холма гордились своими итальянскими корнями. Даже пожарные гидранты были здесь раскрашены зеленым, красным и белым — как флажки.

Натэниел приподнял голову с моего бедра и спросил:

— Это Белль?

— Что? — спросила я, по-прежнему приклеясь взглядом к боковому зеркалу.

— Это дневные помощники Белль? — повторил он своим тихим голосом.

Я подумала на эту тему. Никогда я не встречала вампира, у которого было бы больше одного слуги-человека, но видала нескольких, у которых было больше одного ренфилда. Ренфилдами многие американские вампиры называют людей, которые служат им не из-за мистической связи, а как доноры крови, желающие сами стать вампирами. Когда-то, когда я охотилась на вампиров и не спала с ними, я всех людей, имеющих связь с вампирами, называла слугами. Теперь я стала лучше в этом разбираться.

— Это могут быть ренфилды.

— А что такое ренфилд? — спросил Калеб.

Он сидел, обернувшись назад, и глядел неотрывно на машину между нами и тем джипом.

— Отвернись, Калеб, когда та машина свернет, чтобы в джипе не поняли, что мы их заметили.

Он повернулся тут же, без спора, что для Калеба необычно. Я не одобряю, когда от кого-то послушания добиваются угрозами, но бывает так, что другие средства не действуют. Может быть, здесь как раз такой случай.

Я объяснила, что такое ренфилд.

— Как тот хмырь в «Дракуле», который насекомых жрал, — заметил Калеб.

— Вот именно.

— Класс, — сказал он, и, очевидно, всерьез.

Я однажды спросила Жан-Клода, как называли ренфилдов до 1897 года, когда вышла книжка про Дракулу. Жан-Клод ответил: «Рабы». Может, он и шутил, но я больше не рискнула духу спрашивать.

Машина за нами свернула на узкую боковую дорожку, и сразу стал виден джип. Я заставила себя не глядеть на него прямо, а только через боковое зеркало, но это было трудно. Хотелось повернуться назад и уставиться. А так как этого нельзя было делать, искушение только усиливалось.

Ничего в этом джипе не было зловещего, как и в тех двух мужчинах, что в нем сидели. Оба коротко стриженные, опрятные, ухоженные, джип тоже вымытый и сияет лаком. Одно только было нехорошо: они так и держались за нами. А потом... свернули в переулок. Вот так, без всякой угрозы.

— Блин, — выдохнула я.

— Согласен, — ответил Джейсон, но я увидела, как опустились у него плечи, будто одним этим словом с него снялось напряжение.

— Становимся параноиками? — спросила я.

— Может быть, — отозвался Джейсон, но продолжал смотреть в зеркало заднего вида не меньше, чем на дорогу, будто не мог поверить. Как и я, впрочем, и потому я не стала ему говорить, чтобы следил за дорогой. Он и так достаточно хорошо ее просматривал, а я тоже наполовину ждала, что синий джип вот-вот вынырнет и снова поедет за нами. Пошутили, ребята, на самом деле не такие уж мы безобидные.

Но этого не случилось. Мы продолжали ехать по запруженной машинами улице, пока поворот, куда ушел джип, не скрылся за деревьями и стоящими машинами.

— Похоже, они просто ехали в нашу сторону, — сказал Джейсон.

— Похоже, — согласилась я.

Натэниел потерся лицом о мою штанину.

— А ты пахнешь испугом, будто не веришь в это.

— Потому что не верю.

— А почему не веришь? — спросил Калеб, наклоняясь с заднего сиденья.

Я наконец повернулась назад, но посмотрела не на Калеба, а сквозь стекло — на пустую улицу.

— По опыту.

Тут я учуяла запах роз, и через секунду крест у меня на груди начал матово светиться.

— Господи! — выдохнул Джейсон шепотом.

Сердце болезненно застучало у меня в груди, но голос прозвучал ровно.

— Она не подчинит меня, пока на мне крест.

— Ты уверена? — спросил Калеб, отползая от меня подальше на заднее сиденье.

— Да, — ответила я, — в этом я уверена.

— А почему? — спросил он, широко раскрыв глаза.

Я моргнула. Свечение становилось ярче, когда мы въезжали в тень деревьев, и снова почти исчезало на солнце — снова и снова.

— Потому что я верую, — ответила я так же тихо, как сиял крест на моей груди, и так же уверенно. Я видала, как кресты вспыхивали раскаленно-белым ослепительным светом, но это бывало при встрече лицом к лицу с вампиром, который хотел причинить мне зло. Белль была очень далеко, и свечение это показывало.

Я ждала, что запах роз снова усилится, но этого не случилось. Он оставался слабо уловимым, присутствовал, но не усиливался.