Лорел Гамильтон - Лазоревый грех

Я знала, что это Жан-Клод сидел, привязанный к креслу, вынужденный наблюдать. Я знала, что это он, а не я, смотрит на нее испуганными и голодными глазами. Но когда она прошла мимо него, не повернув головы, я захлебнулась его отчаянием. Это входило в наказание за то, что он ее покинул.

— Анита, Анита! — звал далекий голос.

Кто-то тронул меня за плечо, я ахнула и очнулась, моргая, и дыхание жгло мне пересохшее горло. Я все еще сидела в джипе, пристегнутая ремнем. Мы ехали по шоссе-270, уже у поворота на дорогу-44. Я не была привязана к креслу, я не была в логове Белль, я была в безопасности. Но сладкий запах роз не оставлял меня.

Джейсон звал меня по имени, но рука на моем плече принадлежала Натэниелу.

— Что с тобой? — спросил Джейсон.

Я замотала головой.

— Белль лезет мне в голову.

Натэниел стиснул мое плечо. Я открыла рот, хотела сказать «может быть, не стоит меня сейчас трогать», и тут на меня с ревом накатил ardeur. Жар выступил на коже испариной, заставил бешено биться пульс, как спелый плод, закупорил мне горло, и остановил дыхание, и я целый миг тонула в пульсе собственного тела. Кровь шумела, как полая вода. Я ощущала каждый удар пульса, каждую каплю своей крови всем телом, до самых кончиков пальцев. Никогда не понимала, как много крови течет по моим жилам. Рукой я схватилась за руку Натэниела, еще лежащую у меня на плече. Кожа у него была теплой, почти горячей. Я повернулась к нему, глянула в эти сиреневые глаза, и одна только пристальность моего взгляда притянула его ближе — настолько, что его щека оказалась на подголовнике моего сиденья. У меня еще хватило способности мыслить, чтобы смутно сообразить, что он, наверное, расстегнул ремень безопасности, но слишком мало осталось от меня, чтобы об этом беспокоиться. Я только могла думать о том, что так он пододвинулся ко мне ближе, а этого я и хотела.

— Анита! — произнес голос Джейсона. — Анита, что это такое? У меня по коже что-то пляшет, и это похоже на ardeur, но не он.

Я не могла оторвать глаз от Натэниела. Голос Джейсона был как жужжащее насекомое — слышишь, но не слушаешь.

Я сняла руку Натэниела со своего плеча и притянула к губам. Она чашечкой взяла меня за лицо снизу, я ощутила тепло собственного дыхания, и с его жаром донесся запах Натэниела. Руки его пахли не только теплом и кровью, но и всем, до чего он сегодня дотрагивался. Едва уловимые следы, которые мыло не может полностью убрать. Руки его пахли жизнью, и я хотела ее.

— Анита, ответь! — позвал Джейсон.

— Что это такое? — спросил Калеб. — Отчего так трудно стало дышать в этой машине?

— Сила, — ответил Джейсон. — Я только не знаю пока, что за сила.

Я провела руку Натэниела мимо своего лица, и мои губы легли на его запястье, и там, под кожей, была иная теплота.

Я лизнула его языком, и он задрожал.

— Анита! — звал Джейсон.

Я его слышала, но это было абсолютно не важно. Единственное, что важно было, — это теплота кожи и едва уловимый пульс под ней. Я открыла рот пошире, оттянула губы назад, чтобы попробовать этот пульс на вкус.

Джип резко вильнул, отбросив Натэниела в сторону, оторвав от меня. Он приземлился на колени Калеба.

Тут я посмотрела на Джейсона — посмотрела по-настоящему. Умом я понимала, что это Джейсон, но видела сейчас только пульс у него на шее сбоку. Он бился под кожей пойманной птицей. Я знала, что могу освободить его, выпустить красным и теплым себе в рот.

И я отстегнула ремень безопасности. От этого я на секунду застыла, потому что насчет ремней я была фанатиком. Моя мать осталась бы жива, если бы пристегнулась. Я никогда не ездила в машине, не пристегнувшись. Никогда. И так глубоко коренился во мне этот страх, что он отбросил Белль, отбросил жажду крови, которую она возбудила во мне.

Я обрела голос — хриплый и сдавленный, но свой.

— Сначала я думала, что это был ardeur, но оказалось, что нет.

— Жажда крови, — сказал Джейсон.

Я кивнула, все еще держа руки на расстегнутом ремне.

— Жажда крови ощущается как голос Белль замурлыкал, но это не он. Иногда ты даже не знаешь, какая это жажда, пока не увидишь, тянется он к твоей шее или к паху.

Я заморгала.

— Как ты сказал?

Ответа, если он и был, я не услышала — Белль снова налетела на меня, и вдруг меня больше стал интересовать этот пульс у него на шее, чем то, что у него шевелятся губы. Ничего я не слышала, кроме рева моей собственной крови, моего сердца, моего пульсирующего тела.

Я скользнула к нему по сиденью и не помню, как двинулась, не помню, как хотела двинуться. Он снова крутанул баранку, отправив меня назад до самой дверцы. Когда я стукнулась спиной о дверь, тогда я смогла расслышать рассерженный рев клаксонов, когда джип резко вильнул в сторону через все полосы. Потом он выровнялся, снова пошел ровно. Джейсон глянул на меня дикими глазами: