Игорь Середенко - Исповедь

— Ладно, ладно, — голосом виновного проговорил Гари, — от тебя ничего не скроешь.

— А от следователя — и подавно. Тебе здорово может влететь от начальства, ведь суд еще не завершен, а заключенный уже мертв. Понимаешь? — сказал Джек.

— Ну, хорошо, — согласился Гари, — сегодня ночью, когда мы попрощались, и ты пошел спать, я не удержался и отправился к камере смертника, что на первом этаже. Он то и передал мне эту библию. Он сказал, что невиновен, и, что никого не винит в своей участи. Он сам себя обвинил, в том, что часто ссорился со своей женой, да так, что их соседи ничего не упускали из виду. Ему только сынишку маленького жаль, что одного оставляет.

— Я вспомнил, откуда книга появились у этого парня, — промолвил вдруг Джек.

— Откуда? — поинтересовался Гари.

— Ее принес один священник. Да, точно, — словно вспоминая, проговорил Джек, — он тогда подходил к его камере, на первом этаже, что бы исповедовать заключенного перед его казнью. Ведать он то и оставил библию ему, что бы тот помолился.

— Верно, он мне так и сказал, а потом добавил, что будто эта книга помогла ему обрести душевный покой, и теперь, пусть она поможет другому заключенному. Ну, тому, что сидит в подвале, чья участь еще не решена, над которым еще идет суд.

— Черт возьми, Гари, — сурово произнес Джек, — откуда же он узнал о заключенном в подвале, не от тебя ли?

— Да, от меня, — ответил Гари с наивностью школьника, — Я подумал, что если эта библия помогла ему обрести покой, то может она и тому, другому заключенному тоже поможет.

— Как видишь, она ему не сильно-то и помогла, — произнес Джек глядя на склонившийся с протянутой рукой труп. — И, что же дальше?

— Да, ничего особенного. Я взял эту книгу и отнес ее в подвальные помещения. Там в камере было неимоверно темно, и мне как-то стало не по себе почему-то. Я позвал его, но никто не откликнулся, а тут еще эта лампа, что в коридоре, начала мигать, погружая меня в темень. Ну, в общим, я испугался, и швырнул книгу к камере, вот к этой стене получается, там, где она и лежала. Вот и все.

— Да-а, — протяжно вымолвил Джек, голосом старшего по должности, — ну, ты и натворил дров. Он то, — указывая пальцем на труп, — небось и не читал ее. Да и как тут читать, если темень сплошная. Мальчишка ты. — Джек почесал на затылке и продолжил, — Ладно, спасу я тебя, а заодно и себя. Я не снимаю вины с себя, сам виноват, что неопытному работнику доверился и пошел спать, позволив тем самым тебе хозяйничать тут. Эту книгу я заберу, — сказав это, он сунул библию в карман, — Вот так будет лучше. Теперь слушай внимательно, о чем бы тебя ни спрашивал следователь, ты ничего не видел, и никакой книги у заключенных не видывал, и уж тем более не передавал. Все понятно?

— Да, да, разумеется, — с радостью согласился Гари.

— Эту книгу я оставлю в нашем столе, вдруг священник вернется за ней. Если спросят — ты ничего не знаешь. А я скажу, что ее священник оставил, для заключенных. Что касается этого пятна на запястье, то… а, пусть следователи ломают над этим головы. Это не наше дело.

— Может быть, он сам с собой боролся? Так ведут себя психи, когда одна половина мозга противостоит другой. Все тело тогда разделяется на два противоположных лагеря. Вот он сам себе и передавил вены на запястье, борясь с собой, — гадал Гари.

— Может быть, кто знает, — согласился Джек всматриваясь в запястье трупа, — То, что он ненормальный, не нам решать, на то следователь есть, ясно.

— Конечно. Наше дело простое — охранять. А, что это за священник был? С какой паствы? — спросил неожиданно Гари.

— Да, какая тебе разница, священник как священник… — хотя постой… нет, не помню… его имя не то Питер, не то Пат…, вспомнил, его звали Патрик. Да, точно Патрик Стивенс.

— Почему же священник сам не отдал библию этому заключенному? Почему выбрал того, что наверху? Ведь тому все равно помирать, — спросил Гари, немного успокоившись, что ему за ночные похождения ничего не будет.

— Когда священник посетил нашу тюрьму, этого заключенного еще не было, не было выдвинуто и обвинений против него, и вообще даже преступления его тогда еще не было. Возможно, его оправдают, ведь суд еще не завершен, сегодня последнее слушание.

— Да уж, — протянул Гари, — если и оправдают, то теперь посмертно.

Спустя неделю со смерти заключенного в одиночной камере, и после внеочередного заседания суда, возникшего и проведенного в силу появления новых обстоятельств в деле одного из заключенных приговоренного к смертной казни и полностью оправданного позднее, выпустили на свободу отца годовалого мальчика, который был для него единственным родным, близким и горячо любящим человеком во всем мире.