Эрик Хелм - Уцелевший

А ночное приключение? — напомнил себе ван Рин. А чудовище в обсерватории? Повидав преисподнюю харю, возносившуюся из пентаграммы в облаке фиолетового тумана, было уже невозможно сохранять общепринятый, скептический взгляд на вещи. Смеяться над существованием дьявольских культов долее не приходилось.

Графиня опять метнула на Рекса непонятный, смущающий взгляд.

— Но это не беда, — сказала она доверительно. — Всье равно и мнье, и Танит предстоит одно и то же, хе-хе! Будьет очьень любопытно поглядьеть на Танит — она впервые имеет отправляться на вельикий шабаш!

Мысленно произнося длинные, словно товарные поезда, ругательства, Рекс попытался не думать о бесовском значении старухиных слов. Де Ришло обыкновенно дразнил своего молодого товарища невеждой, однако ван Рин читал вполне достаточно, чтобы представить, какого свойства оргиями завершаются ведьмовские сборища. Вообразив надругательство, ждущее золотоволосую прелестницу, американец заскрежетал зубами. Больше всего Рексу хотелось ухватить мадам д’Юрфэ за глотку и встряхнуть, словно фокстерьер пойманную крысу. Лишь усилием воли ван Рин удержался от безрассудства.

Графиня истолковала его смятение по-своему и заговорщически хихикнула.

Танит уже приближалась к ним по коридору.

Пожимая тонкую руку девушки, глядя прямо в янтарные, бездонные глаза, Рекс неожиданно понял: до захода солнца следует выручить не одного лишь Саймона. Предстоит избавить...

Древняя библейская цитата нежданно возникла в памяти Рекса.

«Власть Пса.»

Да. Избавить от власти пса обоих: Аарона и Танит.

Вопль замкового капеллана, отца Беофреда, вывел де Монсеррата из оцепенения, и рыцарь непроизвольно обернулся.

— Замри! Не шевелись! Гляди только на меня!

Повелительно уставясь на Бертрана, старый священник поднял зажатое в руке распятие и возгласил:

— Огради нас, Господи, силою Честнаго, Животворящего Креста Твоего и сохрани нас от всякого зла, аминь!

От парапета долетел чудовищный рык:

— Бертран! Бертран!!!

— Стой не шелохнувшись, — произнес отец Беофред. — Не своди с меня взора.

— Изыди, злой дух, полный кривды и беззакония; изыди, исчадие лжи, изгнанник из среды ангелов; изыди, змея, супостат хитрости и бунта...

Рев головы Торбьерна раскатился по башенной площадке, отразился от могучих стен, понесся над замершими лугами и лесами, лишая сна всех обитателей округи, вернулся пугающим эхом, вновь прянул в окутанную тьмою даль, постепенно стих.

— ...Изыди, изгнанник рая, недостойный милости Божией; изыди, сын тьмы и вечного подземного огня; изыди, хищный волк, полный невежества; изыди, черный демон; изыди дух ереси, исчадие ада, приговоренный к вечному огню; изыди, негодное животное, худшее из всех существующих...

— Мы еще встретимся, Монсеррат, — яростно прозвучало сбоку. — Хоть века спустя, но встретимся!

Лишь сейчас понемногу приходивший в себя рыцарь ощутил невыносимый холод, царивший вокруг.

— ...Изыди, вор и хищник, полный сладострастия и стяжания, — упорно продолжал отец Беофред, — изыди, дикий кабан и злой дух, приговоренный к вечному мучению; изыди, грязный обольститель и пьяница; изыди, корень всех зол и преступлений; изыди, изверг рода человеческого...

Зубы Торбьерна скрежетали так, что страшно было слушать.

— ...Изыди, злой насмешник, полный лживости и возмущения; изыди, враг правды и жизни; изыди, источник несчастий и раздоров...

Священник возвысил голос и повелительно воскликнул:

— Изыди, лакей сатаны!

Фосфорическое свечение медленно и неотвратимо угасло. Торбьерн-Волчья Шкура замолк навсегда.

Холод отступил, барона де Монсеррата окатило волной теплого ночного воздуха. Бертран побелел и повалился на бок.

На башенную площадку замка Хлафордстон опустился мрак, пронизанный голубым блеском далеких июньских звезд.

* * *

После клохтанья старой графини, после рассказов о сале, выкраденном из покойницкой, и намеков на предстоящие ночью гнусности, воздух казался сгущенным, давящим, — словно заряженным злобными токами. С появлением девушки ван Рин почувствовал себя гораздо легче. Утреннее солнце обливало улицу за окнами вестибюля. Танит держала одну из веточек подаренной Рексом сирени и поднесла ее к лицу, отвечая на широкую улыбку американца.

— Итак, вы настаивали, чтобы мадам дозволила нам встретиться? — спросила девушка, глядя поверх лиловой грозди озорными глазами.