Роберт Блох: Мистер Стейнвей

Конечно, об одном говорил он более подробно, о другом — менее, а о третьем — иными словами. Но идею я уловила. Я уловила ее даже слишком хорошо. Психически Лео был не совсем здоров.

— Это вполне реально функционирующий организм, — говорил он. — Мистер Стейнвей обладает индивидуальностью и только ему присущими личностными качествами. И он развивается благодаря тому, что я, в свою очередь, способен с ним общаться. Когда репетирую я — репетирует и мистер Стейнвей. Играю я — играет и мистер Стейнвей. В каком-то смысле мистер Стейнвей — истинный исполнитель, а я только механизм, который запускает процесс исполнения. Тебе это покажется невероятным, Дороти, но я совершенно серьезно заверяю тебя, что есть вещи, которые мистер Стейнвей играть отказывается. Есть концертные залы, которые ему не нравятся, есть кое-какие работы по настройке, на которые он не желает откликаться и не поддается регулировке. Он капризен, как всякий артист, поверь мне, но он велик! И я с уважением отношусь к его индивидуальности и к его таланту. Позволь мне, дорогая… позволь общаться с ним до тех пор, пока он не поймет, кто ты и какое место должна занять в нашей с ним жизни. Он не будет ревновать, я сумею его убедить. Ведь вполне естественно, что он ревнует. Позволь настроить наши вибрации в унисон, чтобы он почувствовал действенность твоего присутствия так, как чувствую ее я. Пожалуйста, не считай меня безумцем. Это не галлюцинация. Поверь.

Я встала.

— Хорошо, Лео. Я верю тебе. Но остальное зависит только от тебя. Я не буду видеться с тобой до тех пор, покаты… не предпримешь соответствующие меры.

Цок-цок — цокали мои высокие каблучки по дороге. Он не пытался догнать меня. Облако, закрывшее солнце, походило на тряпье — рваное и грязное. Рваное и грязное….

Разумеется, я пошла к Гарри. Как-никак, он агент Лео, и ему всё известно. Но он не знал ничего. Я поняла это сразу же и прикусила язык, прежде чем успела выложить слишком много. В том, что касалось Гарри, Лео был абсолютно нормален. За исключением того, конечно, что связано с его матерью, как нетрудно догадаться. Смерть старушки была для него тяжелым ударом, сама знаешь, каковы эти мамаши при детках в шоу-бизнесе. Она годами устраивала все его дела, всем руководила, и когда вдруг откинула сандалии, то у сыночка малость ум зашел за разум. Но сейчас он в полном порядке. Славный парень Лео. Перспективный. Надо подумать об объявлении европейских гастролей в следующем сезоне — там, видать, лучшим из исполнителей почитают Соломона. Подожди, пока они услышат Лео.

Вот с этим я и вышла от Гарри — не так уж много, надо признать. Или все-таки много?

Достаточно, чтобы поразмышлять по дороге домой, чтобы настроить себя на мысли о маленьком Лео Вайнштейне, высокоодаренном ребенке, и его любящей мамочке. Она присматривала за ним, оберегала его, следила за тем, как он занимается и репетирует, упорядочила его жизнь вплоть до малейших деталей — и Лео целиком и полностью зависел от нее. Затем, когда он, как положено хорошему мальчику, впервые выступил на сцене, она подарила ему мистера Стейнвея.

Когда она умерла, Лео слегка тронулся. Вполне могу это представить. И был не в себе, пока не обратился за поддержкой к материнскому подарку. Мистер Стейнвей получил власть. Конечно, он представлял из себя нечто большее, нежели обычный рояль, но не в том смысле, о котором говорил Лео. По сути, мистер Стейнвей стал для него суррогатом матери. Расширение Эдипова комплекса — так, кажется, это сейчас называют.

В эту схему укладывалось всё. Лео, лежащий на кушетке, словно покойник, — грезы о возвращении обратно в утробу. Лео, посредством вибраций беседующий с неодушевленными объектами, — попытка поддерживать контакт с матерью, пребывающей в потустороннем мире. Да, наверняка так всё и было, и в сложившейся ситуации я не представляла, как с этим бороться. Серебряная пуповина [6] Серебряная пуповина — термин, обозначающий эмоциональную связь между матерью и ребенком. или серебряная струна — и то и другое сплеталось в Гордиев узел, против которого у меня не было оружия.

Я вошла в свою квартиру, и одновременно с этим пришло решение. Лео был вычеркнут из моей жизни. Однако…

Он ждал меня в холле.

О да, легко быть логичной, холодно всё продумывать и выбирать разумный образ действий. Но лишь до той поры, когда он примет тебя в свои объятия, когда ты почувствуешь, что принадлежишь ему, а он пообещает, что отныне всё изменится, так как понимает, что не сможет без тебя жить. Лео сказал все важные и верные фразы, все нужные и верные фразы, все натужные и верные фразы. И случилось это, прежде чем поблекли и растаяли краски дня, и вышли звезды, и развернули свой покров… Теперь мне надо быть как можно точнее. Очень важно быть точной. Я собираюсь рассказать о том, что произошло на следующий день, когда я пришла в квартиру Лео.