Лиля Калаус - Фонд последней надежды

Слушая гулькину филиппику, Ася вдруг подумала, что все эти «они», наверное, и впрямь — одни и те же лица.

Выглянул Коршунов, отчаянно замахал руками. Народ потянулся внутрь отеля.

Тренинг проходил в небольшом банкетном зале ресторана. Ноги присутствующих утопали в аквамариновом ковре, хрустальный осьминог люстры свисал с потолка, четыре белоснежные колонны, обвитые пластиковыми водорослями, бороздили пространство зала, как косяк величавых айсбергов. Стены были украшены подсвеченными снизу чёрно-белыми фотопортретами рыб и аквалангистов.

От накрытого к кофе-брейку стола несло праздничным амбре балычков под ягодным соусом, затейливых канапе, свежих круассанов и ветчины.

Стулья для слушателей были расставлены веером перед круглым подиумом.

Москвич дождался паузы и пророкотал простуженным басом:

— Дорогие друзья! Я рад приветствовать вас в вашем прекрасном городе. Хочу выразить благодарность уважаемому Фонду «Ласт хоуп» за оказанную мне честь рассказать всё, что я знаю, о фандрайзинге, или, говоря по-нашему, по-русски — Дóбыче средств на Славные дела. Триста лет Великая Россия и Буркутия жили вместе. И дружно жили! И хотя сегодня мы с вами граждане разных государств, я не побоюсь во всеуслышание заявить: несмотря ни на какую эту вашу независимость, несмотря ни на какие происки заокеанских кукловодов, несмотря ни на какую ересь жидовствующих, мы, русские люди, всегда готовы протянуть руку помощи братьям нашим меньшим!

Ася про себя охнула.

В зале повисла тишина. Заткнулась даже Карапетова, темпераментным шёпотом втиравшая Эрике Вольфовне про победы украинской демократии. Паузу нарушил резкий голос Стальной коровы:

— Товарищи, поприветствуем господина Иванова Алексея Давыдовича, известнейшего специалиста по… Э-э-э… По фандрайзингу? — она неуверенно глянула на московского гостя и вяло хлопнула в ладошки.

Коршунов, бледный, злой, сидел рядом с Асей, крепко сцепив челюсти.

По залу прокатилась куцая волна рукоплесканий. Иванов коротко кивнул и щёлкнул клавишей «энтер». На экране образовалась картинка из пауэр пойнта: по русскому триколору заскакали державно-золотые буквицы, через секунду сложившиеся в заголовок: «Душевные и умственные Пояснения касательно наиглавнейшей Цели и потаенных Смыслов Славного дела. Как получить необходимые средства на Славное дело, сиречь денежное вспомоществование: основные способы Дóбычи».

— Как вы можете здесь видеть, — Иванов ткнул ручкой в жалобно скрипнувший экран, — мой тренинг будет посвящён миссии, задачам… м-м-м… проекта и, следовательно, тактике фандрайзинга.

Алексей Давыдович глотнул минералки и со значением спросил:

— Что мы подразумеваем под миссией? — и сам же себе ответил: — Миссия — это задача. Что мы подразумеваем под задачей? Под задачей мы подразумеваем цель. А что такое цель? Цель — это стремление. А что такое стремление? — Иванов разгорячился, его мощный бас сотрясал своды банкетного зала. — Стремление — это возможность. А что такое возможность? Возможность — это поиск. А что такое поиск? — Иванов вошел в раж и с сухим треском сломал ручку пополам. — Поиск — это жизнь!!

Аудитория выдохнула.

— Если же говорить о жизни, — сбавив децибелы, продолжил Алексей Давыдович, вызывая из недр ноутбука следующий кадр презентации, — сегодня существует масса возможностей для её улучшения. Например, — он с победной улыбкой обвёл глазами зал, — овладевание тактикой фандрайзинга и технологией мишен-вижена.

На слайде расплывалось множество глуповато-удивленных лиц, из чьих раскрытых ртов выскакивали пузыри с вопросами «Кто я?» «У меня есть mission vision!», «Мама, я заблудился!» «Добрый Боженька, помоги!» и ещё всякие.

Библиотекарши лихорадочно строчили в дарёных блокнотах.

— А что такое мишен-вижен? — с риторикой у Иванова был полный порядок. — Это, господа, значит по-нашему, по-русски — Путь к Наиглавнейшей Цели, предначертанный Потаёнными Смыслами. Другими словами, как видно на слайде, это дорога в одну сторону, но с двусторонним движением.

Иванов ткнул в ноутбук обломком ручки.

Выскочил слайд, изображавший пожилого рокера на мопеде. Подпись ажурной кириллицей гласила: «Возьми Жизнь за Грудки».

Сотрудники Фонда возмущённо переглядывались, хрюкали в носовые платки, трясли плечами. В окаменевшего Коршунова летели юмористические взгляды.

Через полтора часа, исчерпав многослайдовую презентацию, — там были и красные девки в кокошниках перед навороченными компами, и бородатые вьюноши в косоворотках от Юдашкина, жонглирующие мобильниками, и Храм Христа Спасителя из текучих зелёных цифирок, как в фильме «Матрица», и страстные объятия Медведева и Путина на фоне бьющих в небеса нефтяных фонтанов, и бомжеватые люди-гамбургеры, олицетворяющие распад Америки, и Уго Чавес с хлебом-солью, — и расцветив все эти кадры незабываемыми комментами про Дóбычу и Славные дела, Алексей Давыдович напоследок осведомился: