Юлия Остапенко - Игры рядом

Она поднялась. Стала взбираться на другую сторону оврага; ветки хрустели под ее ногами, земля сыпалась из-под туфель ему на лицо. Он тихо вздохнул, уже не чувствуя боли в раздробленных костях. Что-то капнуло на его лоб, осторожное, восхитительно холодное. Потом опять и опять. Дождь забарабанил по лицу, по закрытым глазам, слизывая размазанные по щекам слезы. Кричали уже совсем близко, можно было разобрать отдельные слова, даже узнать голоса.

— Я тоже тебя люблю, — отчетливо проговорил он, хоть в этом и не было никакого смысла.

Через тридцать пять лет после этой ночи Ласкания Велла, обреченная вечно смотреть в раскрашенный кровью потолок, впервые за свою долгую кошмарную жизнь разлепила сухие губы и громко сказала:

— Одна половина уже здесь.

А еще через шесть лет она снова шевельнула тяжелым, словно мраморная плита, языком — второй и последний раз в жизни, проговорила:

— Другая теперь тоже.

И умерла. Она выполнила свое предназначение.

Кони тихо всхрапывают в густой тишине леса. Негромкие разговоры, напряжение в руках, стискивающих оружие, в губах, сжатых суровыми полосками, в глазах, устремленных на забросанную ветвями хижину. Кряхтение, почесывание, недовольство. Верность присяге, слепое подчинение вышестоящим. Зверство комаров.

— Вы в самом деле думаете, что они его выдадут, милорд?

— Не выдадут. Он выйдет сам.

— Да ему же тогда конец. Он не может этого не понимать!

— Чем вы так обеспокоены, капитан? Я сказал — мы ждем до рассвета. Если ничего не изменится, потешите ваших головорезов. Но попробуйте только упустить его или убить при атаке. Не мне рассказывать, что с вами будет.

— О да, разумеется, милорд.

— Зря злорадствуете. Он выйдет.

— Сомневаюсь…

— Хотите пари?

Покашливание, натужные смешки. Звонкий шлепок ладонью по истерзанной комарами шее. Мокрые от пота рукояти мечей. Стальные ободки шлемов поблескивают в ярком свете факелов. Плотное зеленое кольцо ощерившихся оружием тел вокруг забросанной ветвями хижины.

— Ты не пойдешь!

Я взял кувшин, стоящий посреди стола, перевернул, потряс над кружкой. Всё вылакали, мерзавцы. Хоть бы глоток оставили.

— Не игнорируй меня! Эй! — раздраженно выкрикнул Роланд.

Я поднял на него глаза.

— Ты что-то сказал?

— Проклятье, да! Я сказал, что ты никуда не пойдешь!

— Роланд, — мягко проговорил я, — мне слышатся в твоем голосе командные нотки. Возьми себя в руки и потерпи еще немного. Скоро я уйду, и ты вполне законно займешь мое место. Не торопи события. А пока ответь на вопрос, который я задал: осталась в этой гребаной дыре хоть капля пойла?

Он вспыхнул, быстро отвел взгляд. За что я всегда любил старину Роланда, так это за искренность. Пятилетнему ребенку легче скрыть свои мысли, чем этому парню. Его тщеславие ни для кого не было тайной. И именно поэтому нисколько меня не беспокоило.

— Эван, он прав, — неуверенно сказала Флейм. — Мы не отдадим тебя Зеленым.

— Верно. Я сам к ним пойду, — согласился я. — Мне в третий раз повторить вопрос?

Она посмотрела на меня в замешательстве, окинула взглядом скудную обстановку хижины.

— Я… не знаю… — она запнулась. — Вроде что-то еще было…

— Ну так пошевелись и принеси мне выпить.

— Я принесу, — сказала Арлетт, вставая.

— Спасибо, родная, — умилился я такой заботе. Линнетт, конечно, тут же встала тоже, хотя обшарить полки вполне можно было и в одиночку. Но они всё делали вместе. Пока близняшки гремели пустыми черепками по углам хижины, я осмотрел свою приунывшую команду. Они отворачивались, прятали глаза, боясь выказать беспомощность, которую чувствовали едва ли не впервые в жизни. Даже Юстас, заткнуть которого обычно можно только хорошей затрещиной, молчал, словно безъязыкий, уткнувшись взглядом в пол.

— Ладно, — сказал я наконец, когда их немая растерянность начала действовать мне на нервы. — Помнится, мы собрались здесь для того, чтобы обсудить план действий на ближайшее время. Вот давайте этим и займемся.

Произнося эти слова, я небрежно прижал к столешнице скрещенные пальцы левой руки. Ребята быстро переглянулись, опасливо посматривая на окна, а я кивнул. Голову даю на отсечение, снаружи дом облеплен Зелеными, отличающимися особенно тонким слухом. Небольшая доза дезинформации им не помешает.

Это понравилось не всем.

— Эван! — возмущенно вскинулся Роланд.

— Да? — мягко отозвался я, поворачиваясь к нему. — Ты будешь говорить первым? Что нового в твоем районе?