Уильям Блэтти - Экзорсист

Крис заглянула в детскую спальню: дочь с двумя своими плюшевыми зверюшками сидела перед доверху набитым чемоданом.

— Ну как, собралась, крошка?

— Да тут не помещается ничего! — мрачно пискнула та.

— Слушай, детка, зачем пытаться забрать все сразу? Оставь их, Уилли потом привезет. И поспеши-ка, радость моя, иначе мы опоздаем на самолет.

Сегодня вечерним рейсом они летели в Лос-Анджелес. Шэрон с Энгстремами оставалась в доме: позже Карлу предстояло сесть за руль “ягуара” и, вместе с остатками багажа, провезти их через всю страну.

— Ну ладно. — Риган чуть-чуть надулась.

— Вот и умница. — Крис оставила ее заканчивать приготовления, а сама сбежала по лестнице вниз. Раздался звонок.

— Привет, Крис. — На пороге стоял отец Дайер. — Вот, зашел попрощаться.

— Ой как хорошо! Я как раз сама собиралась вам звонить. Заходите скорее.

— Может быть, не нужно, Крис? Вы же спешите.

Она втащила его за руку через порог.

— Ну пожалуйста! Я как раз собиралась выпить чашечку кофе.

— Если вы так настаиваете…

Они прошли на кухню, и пока Шэрон с Энгстремами сновали туда-сюда как угорелые, посидели немного, обменялись любезностями, повспоминали о разном. Крис заговорила о Мэррине, о том, как поражена и даже напугана была она присутствием на похоронах такого созвездия знаменитостей, в том числе и иностранных. Затем они помолчали. Дайер печально глядел в чашку — черный колодец скорбных воспоминаний. Кажется, Крис прочла его мысли.

— Она так ничего и не помнит. Мне очень жаль…

Иезуит кивнул, не поднимая глаз. Крис взглянула на свой нетронутый завтрак, подняла розочку с тарелки, повертела в пальцах стебелек.

— А он ее так и не увидел… — задумчиво проговорила она, будто отвечая каким-то своим мыслям, и подняла глаза на Дайера. Взгляды их встретились.

— Как вы думаете, что все-таки произошло? — мягко спросил он. — Обращаюсь к вам, как к человеку неверующему. Вы считаете, это была одержимость?

Крис помолчала.

— Я неверующая, вы правы, — заговорила она наконец, поигрывая розочкой и глядя куда-то вниз. — Я не верю в Бога. Да-да, не верю в него до сих пор. Но вот Дьявол — дело другое: пожалуй, в него бы я поверить смогла… если уже не верю. Нет, не только из-за того, что случилось с Рэгс. Вообще. — Она пожала плечами. — Представьте себе человека, который обращается к Богу: через столько сомнений приходится ему пройти!.. Есть ли он вообще, этот Бог?.. Не отсыпается ли, устав от этой нашей назойливости? Вы понимаете? Всегда мы к нему пытаемся обратиться, никогда он не заговорит с нами первым. Дьявол же себя рекламировать не устает. Куда ни глянь, вся жизнь — сплошной его рекламный ролик.

Секунду Дайер глядел на нее молча. Потом тихо произнес:

— Если все зло нашей жизни заставило вас поверить в Дьявола, то чем объясните вы тогда добро, которого так много в нашем мире?

Крис сощурилась задумчиво, опустила глаза.

— Да… пожалуй, — прошептала она. — Пожалуй, в этом что-то есть.

И вновь мутным, удушливым облаком опустилось на нее воспоминание о том страшном дне. Но все-таки одна яркая искорка неутомимо мерцала в стене непроглядного мрака; усилием воли Крис заставила себя сосредоточить свое внимание только на ней.

…Этот маленький разговор произошел у них с Дайером по пути с кладбища, когда тот пошел провожать ее к машине.

“— Не хотите зайти ко мне ненадолго?

— С радостью бы, но не могу: опоздаю на празднество. — Он поймал ее недоуменный взгляд. — Смерть для иезуита — всего лишь рождение в новой жизни. И мы спешим порадоваться за усопшего. Для нас это всегда праздник…”

В голове у нее промелькнула новая мысль.

— Вы говорили, отец Каррас мучился сомнениями, его смущала слабость собственной веры?

Дайер кивнул.

— Невероятно. В жизни не встречала человека, чья вера была бы столь сильна!..

— Мадам, такси подано.

Крис встрепенулась.

— О’кей, Карл, спасибо.

Дайер поднялся вместе с ней.

— Нет-нет, вы останьтесь, святой отец. Я сейчас — только за Рэгс поднимусь.

Иезуит рассеянно кивнул и проводил ее взглядом. Ему все еще не давали покоя странные предсмертные слова Карраса, те слова, что слышали Шэрон и Крис. Что-то важное было в них, какой-то скрытый смысл… Впрочем, женщины помнили обо всем очень смутно.

И вновь перед мысленным взором его возникли глаза умирающего друга. Что за странная радость вдруг вспыхнула в них? И как пробился сюда лучик… триумфа?

Как ни странно, воспоминание это принесло сейчас Дайеру облегчение. Почему? В мыслях своих он не нашел ответа.