Уильям Блэтти: Экзорсист

— Минутка — да, но никак не больше, — буркнул тот. — Что у вас стряслось?

— Разговор у меня к вам небольшой. Посоветоваться хотел бы.

— Что, интересно, я мог бы посоветовать вам?

— Не спешите вы, — отмахнулся Киндерман. — Пройдемся лучше. Подышим воздухом. Природой полюбуемся. — Он повел иезуита через дорогу. — Вы взгляните только, красота-то какая! — Детектив указал рукой на горизонт; солнце уже садилось, будто погружаясь в темные воды Потомака, воздух был тих и неподвижен — слышно было лишь, как студенты резвятся у входа в пивную на углу Тридцать шестой.

— Ах, эти университеты, — печально покачал головой Киндерман. — Так мне пройти их и не пришлось. А хотелось… — Он повернул голову; Каррас завороженно глядел на закат. — Да что такое, на вас просто лица нет. Вы не больны, в самом деле?

“Когда же, когда он начнет, наконец?..”

— Нет, просто дел много очень спешных.

— А вы со спешкой-то притормозите, — просипел детектив. — Не суетитесь. Мне, что ли, вам объяснять? В Уотергейте, на гастролях Большого театра не были?

— Нет.

— И я. О чем ужасно жалею. Какая прелесть, какое изящество!

Они остановились у стены автоамбара; сцепив пальцы на парапете, Киндерман устремил задумчивый взгляд куда-то поверх реки.

— Выкладывайте же, лейтенант, что вы еще такое надумали.

— Ах, святой отец, — вздохнул тот, — хочу вам признаться: попал я в переплет.

— Неужто в профессиональный? — Каррас стрельнул взглядом в сторону дома; ставни на окне спальни Риган были закрыты.

— Да, в какой-то степени… но лишь в какой-то.

— Так в чем же дело?

— Видите ли, проблема тут в основном… — Киндерман замялся и бросил на священника косой взгляд. — В основном этического, что ли, порядка. Дело в том, что… — Он привалился плечом к стене, поглядел на тротуар и хмуро пожал плечами. — Нет у меня, кроме вас, человека, с которым я мог бы этим поделиться. Во всяком случае, капитану своему признаваться в таких сомнениях мне бы хотелось меньше всего. И вот я подумал… — Лицо детектива мигом оживилось. — Была у меня тетя. Нет, вы послушайте, это смешно. Тетя эта страшно боялась дядю — пикнуть при нем не смела. Чтобы повысить голос при дяде — ни-ни! И вы знаете, что она делала, моя тетушка? Заберется, бывало, в стенной шкаф и начинает орать там — ругаться на него минут двадцать, пока не полегчает. Потом выходит, и дядю — чмок в щечку! Как это называется, а? Нет, вы мне скажите, отец Каррас, как, по-вашему, это называется? А вот как: самотерапия.

— Да, действительно, — слабо улыбнулся священник. — Ну, и вы хотите сказать, что ваш стенной шкаф — это я?

— В каком-то смысле. — Киндерман глядел теперь куда-то вниз. — То есть, в том смысле, отец Каррас, что вы — говорящий шкаф, — добавил он после некоторой паузы.

— Сигареты у вас не найдется? — Каррас изо всех сил пытался унять дрожь в руках. Детектив воззрился на него с изумлением.

— Да чтоб я стал еще и курить — на вашем месте, в таком состоянии?..

— О нет, вы бы, конечно, не стали, — усмехнулся иезуит, взглядом надеясь усмирить взбесившиеся пальцы.

— Ох и славный же вы доктор, святой отец! Не дай бог заболеть где-нибудь в джунглях, а вместо Альберта Швейцера вы подвернетесь… Признайтесь, бородавки все еще лягушками сводите?

— А вы все еще путаете лягушек с жабами?

— Какой вы, все-таки, сегодня несмешливый, — нервно заерзал Киндерман. — Нет, правда, у вас ничего не случилось?

Каррас покачал головой.

— Начинайте же наконец, — тихо произнес он.

Детектив вздохнул и устремил взгляд на реку.

— Да, вот только с чего бы… — Он потер лоб. — Ну хорошо. Начнем с того, отец Каррас, что я занимаюсь сейчас одним делом: расследую убийство.

— Убийство Дэннингса?

— Нет, давайте рассуждать чисто теоретически. Будем считать, что все участники этой истории вам не знакомы.

Каррас кивнул.

— Итак, что нам известно наверняка? Во-первых, что убийство это во всех отношениях очень напоминает ритуальное, — медленно, тщательно выбирая слова, заговорил Киндерман. — Во-вторых, что преступника нужно искать среди пяти человек, живущих в доме… в некоем совершенно абстрактном доме. — Он расставил ударения резкими, рубящими взмахами ладони. — Ни то, ни другое сомнений не вызывает: будем считать факты эти неопровержимыми… — Детектив помолчал немного и выдохнул с присвистом. — Но вот в чем дело, отец Каррас: все имеющиеся у нас улики, все умозаключения приводят нас к странному выводу: Дэннингса убил… ребенок, девочка десяти-двенадцати лет! Совсем еще малышка, мне в дочери, пожалуй, годится. — Он все еще пристально глядел вниз, на набережную. — Да, подозрение нелепое, совершенно сумасбродное, но — увы, оно имеет под собой все основания. Пойдем дальше: в один прекрасный день в дом этот приезжает священник; очень известный человек, в своем роде, я бы сказал, светило. И что, вы думаете, узнаю я благодаря своему, опять-таки, чисто теоретическому чутью? Да то, что священник этот в свое время исцелил одного больного от весьма и весьма специфического недуга, психической, кстати, природы — но это так, к слову, чтобы развлечь вас хоть чем-то.