Ирек Грин - Дневник дьявола

— То есть христианство тоже является своего рода результатом партикулярных интересов?

— Совершенно верно. Например, мой дядя Фридрих утверждает, что не существует религий, источником которых было божественное откровение, а единственное, что достойно интереса, — это древнегерманские верования.

После этих слов Фишман закончил дискуссию, без должного уважения отнесшись к старому доброму дядюшке Фридриху и его богатому жизненному опыту. А надо вам сказать, брат моего отца поднаторел в вопросах ведения религиозных диспутов. Накануне войны дядя Фридрих, как гласит семейное предание, учился в иезуитской семинарии, которую, однако, оставил в 1937 году и вступил в ряды СС. Он мало рассказывал о том времени, тем не менее известного мне материала хватило бы на еще одну такую же книгу. Но, так как описание военных приключений моего дяди не будет сейчас способствовать развитию действия, рассказ о них я вынужден отложить. После войны Фридриху, как и многим эсэсовцам, пришлось скрываться, находясь в розыске за преступления против евреев в оккупированной Польше. Он бежал из Германии по так называемой «крысиной тропе» [21] Для высших чинов СС на рубеже 1944–1945 годов был создан маршрут тайной эвакуации — так называемая «крысиная тропа», которая вела через Австрию в Рим, где беглецы получали фальшивые документы и отправлялись в страны Латинской Америки. . Там, пользуясь поддержкой епископа Худаля [22] Алоис Луиджи Худаль (1885–1963) — единственный католический епископ, открыто поддерживавший нацизм и Третий рейх. Впоследствии стал главным организатором «крысиной тропы» для эвакуации бывших нацистов из Европы. Худаль содействовал бегству от правосудия множества военных преступников. , который организовал бегство многих немецких палачей, он встретил пару своих друзей по семинарии. Он вспоминал о бесконечных тщетных дискуссиях на темы веры и религии, в основе которых лежал вопрос: можно ли вообще о чем-то говорить после событий Второй мировой войны? Дядя был человеком прямым и, как рассказывали, жизнерадостным, а значит, в среде священников и нацистских солдат к нему быстро приклеился ярлык глупца и шута. И совершенно напрасно, ведь во время нескольких своих визитов в послевоенный Гейдельберг, скрывающийся, изменивший имя и лицо, гражданин Боливии дядя Фридрих неоднократно доказывал, что под маской циника и — что правда, то правда — слегка глуповатого эпикурейца скрывается настоящий мудрец. В отличие от его немногих выживших товарищей по СС, на территории Германии против него никогда не велось следствия. Некоторое время дядюшку разыскивали поляки, но, получив подтверждение его гибели в ходе подавления восстания в Варшавском гетто, они успокоились. Хотя его папка все еще лежала в кабинете Визенталя [23] Симон Визенталь (1909–2005) — знаменитый «охотник на нацистов». Родился на территории Украины, почти всю войну провел в нацистских трудовых и концентрационных лагерях. Он начал свои поиски сразу после окончания Нюрнбергского процесса, а ушел на покой в 2003 году. С его помощью были арестованы и осуждены более тысячи эсэсовцев, в том числе идеолог решения «еврейского вопроса» Адольф Эйхман, комендант концлагеря «Треблинка» Франц Штангль и другие. и ее даже открывали пару раз, никто никогда не напал на его след. Ведь под командованием дяди Фридриха находился всего-навсего взвод карателей, и, хотя жертвами его солдат стали тысячи людей, можно сказать, что, отдавая приказы, он всего лишь выполнял приказы вышестоящих чинов.

Дядя никогда не отбирал тех, кого следует расстрелять, главным образом потому, что, как член айнзатцгрупп [24] Айнзатцгруппы — оперативные группы, созданные Вальтером Шелленбергом по приказу Рейнхарда Гейдриха в 1938 году перед началом операций в Чехословакии с целью подавления всякого сопротивления со стороны гражданского населения. Кроме того, перед айнзатцгруппами была поставлена задача истребления еврейского населения на завоеванных областях. , привык убивать каждого, кто попадался на глаза, поэтому после войны отыскать свидетелей его преступлений было довольно сложно. Однако он сам мимоходом упоминал, что кое-кому, возможно, удалось уцелеть — например, парочке наблюдавших за ним из укрытия свидетелей, которые однажды могли бы показать на него пальцем, словно целясь из пистолета, так что он все же решился бежать. Когда сейчас я размышляю об этом, то могу побиться об заклад, что дядя Фридрих бежал не из страха. Ему было свойственно пренебрежительное отношение не только к своим жертвам, но и к жизни в целом. Мотивы, которыми руководствовался мой дядя, стали мне понятны не так давно, в основном из-за одного африканца, точнее, из-за того, что он нам показал.