Сергей Белошников - Ужас приходит в полнолуние

А что мне оставалось делать? Я вцепился в его руку и перевалился через подоконник. Батька включил настольную лампу. Внимательно посмотрел на меня.

— Хорош, — покачал он головой.

Я молчал. Он принюхался:

— Что пил-то? Водку?

— Нет, сухое вино.

— Много?

— Так, не очень.

— Молодец. Только не похоже, что не очень. В гостях был?

Я неопределенно пожал плечами. Говорить правду не хотелось.

— Кстати, а где твоя девушка? — вдруг спросил батька.

Я сделал невинную физиономию:

— Какая такая девушка?

— Московская гостья. По имени Алена.

У меня снова отвисла челюсть.

Я тогда еще не знал, что Стаськина маман позвонила моей и немедленно доложила про нашу экскурсию в ментовскую. И, конечно, рассказала про озеро. В подробностях. Она это сделала, пока я прощался с Аленой. Думаю, что не со зла. Но мне от этого было не легче.

А в ту минуту я только понял, что каким-то образом батька все узнал. И про пикник, и про Алену. Может быть, и про наше купание тоже?! Нет, только не это!

— Поехала ночевать к Стасиному деду, — пришлось мне признаться.

— Хорошая хоть девушка?

— Хорошая.

— Ладно. Ложись спать. Потом побеседуем, — сказал отец и пошел к дверям.

Слово «потом» означало, что разборка откладывается до утра. Отец у меня генерал-майор, человек строгий и придерживается старого армейского правила: солдата, вернувшегося поддатым из увольнения, немедленно надо уложить спать. А фитиль вставлять с утра, на свежую голову.

Вот рано утром, в половине седьмого, все и началось. Во время традиционной пробежки в близлежащий лесок, которую мы с отцом совершаем ежедневно, я на ходу выслушал целую лекцию о вреде алкоголя для растущего организма, о времени возвращения домой и, наконец, об опасности случайных половых связей.

Эта воспитательная беседа продолжалась и дома, за завтраком. Я сидел с виноватым видом и молчал, словно язык проглотил. Только время от времени издавал тяжелый вздох, ясно означавший, что батькины нотации пронимают меня аж до печенок. Наконец материнское сердце не выдержало, и мама заступилась за меня. Выговорившись, отец вроде тоже смягчился. И тогда, поняв, что наступил тот самый момент, я клятвенно пообещал родителям, что больше такого никогда не повторится. Потому что боялся — как бы отец не посадил меня под домашний арест. С него станется.

Но этого не случилось. Отец окончательно отмяк, видя, что я раскаялся. А я улучил минутку, когда мама вышла с кухни, и все с тем же покаянным видом попросил у батьки ключи от тачки.

Тут уже у него челюсть отвисла. От моей наглости. Но надо отдать ему должное: когда он узнал, что машина нужна, чтобы отвезти Алену в город, он без колебаний отдал мне ключи. Только приказал по трассе не гнать. Ему-то наш жигуль ни к чему: ежедневно в восемь часов за ним приходит «Волга» с сержантом-водителем, который возит батьку в Пентагон на улице Кирова. Сегодня была суббота, значит, ему вообще никуда ехать не надо.

В общем, я плюхнулся в жигуль и погнал к Николаю Сергеевичу. Ведь Алена ночевала у него. А потом, после завтрака, который был для меня уже вторым, забрал девочек и повез их в Москву. Мы с Аленой заранее обо всем сговорились — еще вчера ночью, когда прощались возле Стасиной дачи.

Ух, и умная все же Алена! Как это она все сумела так рассчитать — я диву дался. А разгадал я ее хитрость, только когда остановил машину возле ее дома на Бутырском валу. Алена так обставила дело, так незаметно выбрала маршрут, что я невольно вынужден был сначала развезти девочек. А к ее дому мы подъехали уже одни.

И только тогда она повернулась ко мне, улыбнулась и сказала, что приглашает на чашку кофе. Я, конечно, слегка напрягся: понятное дело — родители, вопросы, ответы. Но она ободряюще подмигнула — мол, не робей. И я следом за ней полез из машины.

Родители, как же! Никого у нее дома не было — все на даче под Клином.

Короче: мы, считай, шесть часов подряд не вылезали из постели. Вставали, только чтобы сходить в холодильник за новой порцией жратвы и колы. Спали чуть-чуть, урывками. И снова — полный вперед. Она меня просто заездила, честное слово. Так что когда в начале пятого я снова уселся за руль, то был выжат как лимон. Словно провел тренировку по полной программе, потом спарринг и вдобавок пробежал десятикилометровый кросс. Поэтому обратно я ехал со скоростью восемьдесят, не больше — руки и ноги тряслись мелкой дрожью.

Приехав, я загнал машину в гараж, тишком пробрался к себе в комнату и завалился спать. Продрых почти до половины девятого. А когда встал, то тут же покатил в райцентр звонить по телефону. Алене, кому же еще? Можно было, конечно, заказать разговор из дома. Но пока еще его дождешься. А в Алпатове можно звонить по жетонам из автомата. Я потихоньку вывел за калитку велосипед и поехал. Снова машину у батьки не стал просить — это было бы полной борзотой. Тем более что до почтамта рукой подать. Пятнадцать минут на велике.