Лариса Петровичева - Крылья ветров (сборник)

Он встал рядом с Леной и плавно провёл иссохшей ладонью по воздуху. Выпущенные Леной голуби слетелись со всех сторон, развернулись и осыпались на площадку аккуратной бумажной стопкой.

– Знаешь, когда Вазир-Мухтар захотел бессмертия, великий маг Джамил спросил у него: «Дать ли тебе помощника?», – старик усмехнулся, но Лена почувствовала в усмешке уважение. – На что русский ответил, что не к лицу ему загребать жар чужими руками, и воистину, это был благородный и искренний ответ. Вазир-Мухтар достойно жил и достойно принял страшную смерть… он один из немногих, кто заслужил бессмертие. Он действительно остался бы, и помощь Джамила была бы ни к чему. Знаешь, маг даже не взял платы… есть люди, помочь которым – честь.

Лена молчала. Ощущение пустоты не исчезало; Джаныбай мог говорить что угодно: оно бы осталось на прежнем месте.

– А какую плату вы взяли с Божанского? – спросила она, не глядя на старика. Джаныбай улыбнулся с лукавым прищуром: так дедушка мог бы смотреть на внучку, что задаёт ему хорошие вопросы.

– Никогда и ничего не писать самому, – ответил старик. – Когда погиб его друг, Артур очень испугался, что его счастливая звезда закатится, едва поднявшись над горизонтом. И он пришёл ко мне за помощью. Ему не хотелось одного бессмертного романа, как Вазир-Мухтару – комедии. Он хотел долгой жизни, полной славы и почёта, но если великий русский не нуждался в подпорках, то Артур был не настолько благороден. И по его просьбе я поймал душу его бедного друга, которая три дня после смерти скиталась по земле, и заточил в зеркале.

Потому-то Виктор и кричал, подумала Лена, глядя на серую воду. Растоптанный, пленённый, униженный и обманутый, он был способен только на это: метаться в заточении и молить о помощи, а помощь не приходила… Ей попросту неоткуда было взяться. И со временем он смирился.

– Но Винокуров был настоящим писателем, – сказала Лена. – А настоящий писатель не может не творить, и всё вернулось на круги своя. Виктор писал, а Божанский издавал под своим именем. И получил деньги и мировую славу…

– Умница, – похвалил Джаныбай. – Я не ошибся в тебе. Но на старости лет ему всё же захотелось доказать самому себе, что он чего-то стоит. Это, – старик указал на стопку бумаги под ногами, – первый и последний роман, написанный им самим. Затем зеркало раскололось, и пленник наконец-то обрёл свободу, но перед тем, как уйти туда, где судить и миловать его будет Аллах, он взял долг со своего тюремщика… Видишь, каждому своё – одним долгожданный покой, другим – бессмертие и слава, третьим – правда, – он улыбнулся и дотронулся до Лениной руки, и вопреки ожиданиям, прикосновение не было противным: так, словно листом бумаги коснулись. – А вот что делать с этой правдой – решать уже тебе.

Помолчали. Теперь Лена понимала, что спит: сквозь сон она слышала, как капает на кухне вода, как сопит муж – впервые за неделю он перестал храпеть, и боялась, что сон оборвётся, а главного она так и не успеет ни сказать, ни сделать.

– Я знаю, чего точно не хочу, – сказала она. – Не хочу быть ручкой, которая допишет чужую книгу. Утром пойду в издательство и откажусь, а если будут давить – напишу заявление и пойду куда глаза глядят. Авось не пропаду. Но знаете…, – Лена вздохнула и произнесла: – Я бы очень хотела увидеть, чем всё закончится. Вот и всё.

– Так я и думал, – сказал Джаныбай, и, повинуясь его жесту, на ладони Лены опустился исписанный лист.

Приглашение на губернаторский бал стало для Ив неожиданностью.

Вынув из почтового ящика плотный белый конверт с гербовой печатью, она сперва решила, что это чья-то шутка или ошибка, и убрала приглашение в стол. Однако за день до праздника ей позвонил организатор и напомнил, что бальное платье обязательно.

Ив узнала организатора по голосу: пару месяцев назад брала у него интервью для газеты. Что ж, значит, не шутка. В шкафу, зачехлённое, висело её платье с институтского выпускного вечера: голубое со шлейфом, открытой спиной и россыпью страз на лифе. Ив с удовольствием примерила его, отметила, что нисколько не поправилась за несколько лет, и позвонила знакомой парикмахерше: заказать причёску.

В назначенный час Ив вошла в сияющий огнями бальный зал, и на мгновение застыла, удивлённая и счастливая. Восторженно и радостно гремела музыка, мелодичным облаком висела звенящая речь гостей, обнажённые плечи дам словно отражали сверкание множества свечей, искрились бриллианты на шеях и в запонках, а по паркету скользили лёгкие, невесомые пары, напоминавшие ярких тропических бабочек. Казалось, ещё немного – и они оторвутся от пола и взлетят, чтобы продолжить танец под прозрачным потолком, где уже видны первые звёзды. Я словно ребёнок, который попал в сказочный дворец, подумала Ив, и мой праздник только начинается.