Брайан Ламли - Психосфера

Она подняла голову, утёрла слёзы, и впервые ей показалось, что Шредер действительно был рядом с ней, что это и правда был тот старый добрый дядя, которого она знала давным-давно:

— Он простит меня?

— Ему будет больно, без сомнения, — ответил Гаррисон/Шредер. — Он может не простить, не сразу. Но разве он убийца? Разве он хладнокровный убийца? Вики, я, Томас Шредер, убивал людей. Я никогда не оправдывал убийство, хотя те, кого я убил или стал причиной их смерти, заслужили это. Вилли Кених также убивал людей, но я не могу ответить за него. Всё же я скажу тебе, что ничто не заставит нас причинить тебе вред. Да и зачем это нам? И Ричард — как он может навредить тебе? Нет, на этот счёт ты напрасно себя казнишь.

— О Томас, если только…

— Послушай меня, дитя моё. Мы оба боимся смерти, ты и я. Очень боимся, поскольку только мы из всего человечества — и ещё Христос, если ты верующая — уже были мертвы и воскресли. Можешь ли ты поверить, что, пока в моих силах продолжать жить, я буду желать своей смерти? Ты знаешь, я не хочу умереть. Но… кто-то хочет убить Ричарда. И тем самым невольно он убьёт всех нас вместе с Ричардом. Это является страшной угрозой, и моя первая задача состоит в том, чтобы устранить её. После этого… — Он пожал плечами и завёл машину.

— Что? — напомнила она ему, когда он вывел «Мерседес» на дорогу.

— После этого я должен обратить внимание на гораздо более сложную проблему. Сняв угрозу немедленной смерти, я надеюсь разгадать тайну вечной жизни. Ибо я — мы — не бессмертны, Вики, пока нет. Мы лишились бессмертия, когда Ричард уничтожил «Психомех». Но машина может быть восстановлена, или может быть обнаружен источник ещё большей силы. Ричард видел сон, видит его даже теперь, и его сон — это поиск. Он ищет то, что даст ему больше силы.

— А как насчёт меня? — спросила она. — Я буду навсегда привязана к нему без любви?

— Я не могу говорить за Ричарда, Вики, — ответил Гаррисон/Шредер. — Возможно, он захочет удержать тебя, даже без твоей любви, но я в этом сомневаюсь. Но, что бы ни случилось, есть одна вещь, которую я могу обещать тебе: пока я жив, ты тоже будешь жить. И, Вики — ты можешь мне поверить, что я всё ещё очень дорожу своей жизнью…

В доме в Суссексе Гаррисон/Шредер не стал тратить время понапрасну, нагрузил поднос едой и заперся в кабинете. Он не хотел, чтобы его беспокоили. В полдень к нему явились констебль и инспектор полиции, приехавшие из Чичестера, чтобы записать показания. Им это поручила сделать столичная полиция. Гаррисон/Шредер вышел из кабинета на двадцать минут, чтобы предложить им еду и напитки и дать показания, которые они требовали. Вики отказалась, заявив, что пережила в самолёте более или менее то же самое, что и он.

Гаррисон/Шредер, в свою очередь, спросил у полиции имена и адреса членов экипажа и стюардессы. Во время полёта на остров Родос экипаж использовал только укороченные имена и прозвища, поэтому ни Гаррисону, ни Вики не было известно ничего из их личных данных.

Когда полицейские вышли, Гаррисон/Шредер вернулся в кабинет. До того, как он запер дверь, Вики увидела, что он снял со стены карту улиц Лондона. Некоторое время спустя она услышала разговор по телефону, но не расслышала ничего из того, что он сказал.

Он пробыл там ещё час, затем наконец-то вышел, бледный и уставший. Его поднос был пуст, но он всё ещё был голоден. Пока кухарка готовила ему «что-нибудь посущественнее», он сидел, курил и ни с кем не разговаривал.

Он наелся досыта — не наслаждаясь пищей, а просто бросая её в топку, как подумалось Вики — затем отдохнул в кабинете, непринуждённо развалившись в большом мягком кресле. В 4:00 вечера он вышел из дома, но перед отъездом сказал Вики:

— Дорогая моя, я не уверен, сколько времени это займёт. Не делай ничего необычного. Просто оставайся здесь и живи так обычно, как можешь. Один из нас вернётся. Я, Ричард или Вилли.

Затем он уехал в большом «Мерседесе», с Сюзи (которая, казалось, преодолела свою нерешительность насчёт него), сидевшей рядом с ним. Вики помахала им на прощание с подъездной дорожки.

Она никогда больше не увидит никого из них…

В аэропорту Гатвика Джонни Фонг использовал телефон-автомат, чтобы связаться с Губвой:

— Харон, я в Гатвике. Я следовал за Гаррисоном от его дома.

— Что он делает? — немедленно поинтересовался Губва.

— Он, кажется, ждёт, — Фонг вздохнул. — Он сидит в зале прибытия с журналом, взятым в аэропорту, но я не думаю, что он читает.