Томас Лиготти - Последний пир Арлекина

В тот первый день в Мирокаве я держался поближе к отелю. Почитав и отдохнув несколько часов, пообедал в ближайшей закусочной, наблюдая в окно, как зимний вечер на контрасте с темнотой меняет мягкое зеленое свечение города на совершенно другой цвет. Для вечера в маленьком городке на улицах Мирокава было чересчур много народа, но это вовсе не походило на оживление, какое обычно наблюдаешь перед рождественскими праздниками. На улицах не мельтешили толпы суетливых покупателей, нагруженных яркими пакетами с подарками. Люди шли с пустыми руками, засунув их поглубже в карманы от холода, который, впрочем, все равно не сумел загнать их в теплые уютные дома; многие магазины были открыты допоздна, но даже в тех, что уже закрылись, осталась гореть неоновая иллюминация. Лица прохожих застыли от холода. В окне закусочной я видел отражение собственного лица, и это было не лицо опытного клоуна; вялое и обвислое, оно скорее походило на лицо неживого существа. За стеклом раскинулся город Мирокав: его улицы вздымались вверх и опускались вниз с безрассудной суровостью, а жители толпились на тротуарах; его сердце купалось в зеленом свете. Он бросал мне профессиональный и личный вызов, самый многообещающий из всех, что мне встречались в жизни, а я испытывал скуку на грани ужаса.

Я торопливо вернулся обратно в отель.

«В стуже Мирокава есть еще какой-то холод, — записал я вечером в своем дневнике. — Еще один набор домов и улиц, существующий под видимым фасадом города, как мир постыдных глухих тупиков и переулков». Исписав в таком духе целую страницу и в итоге перечеркнув ее большим крестом, я лег спать.

Утром, оставив машину у отеля, я пошел в сторону делового квартала пешком. Решил, что раз уж я тут с научной целью, следует пообщаться с добропорядочными жителями Мирокава. Но едва я с трудом начал прокладывать путь вверх по Таунсхенд-стрит (все тротуары были забиты гуляющими пешеходами), как кое-кого увидел, и весь мой в общем-то бестолковый план мгновенно сменился более конкретным. В толпе, в каких-то пятнадцати шагах от меня, шла моя цель.

— Доктор Тосс! — окликнул я.

Он почти наверняка повернул голову и оглянулся на мой крик, но поклясться в этом я не мог. Растолкав несколько тепло одетых прохожих, у которых горла были замотаны зелеными шарфами, я увидел, что объект моего преследования по-прежнему держится все на том же расстоянии от меня; непонятно, нарочно он это делал или нет. На следующем углу одетый в темное пальто Тосс резко свернул направо, на улицу, ведущую круто вниз, прямо к полуразвалившейся южной части Мирокава. Добравшись до угла, я посмотрел вниз, на тротуар, и сверху очень хорошо разглядел профессора. Кроме того, теперь я видел, как ему удается держаться так далеко впереди от меня в этой толпе, мешавшей моему продвижению. По какой-то причине люди на тротуаре расступались перед ним, и он шел мимо свободно, не толкаясь. Это не выглядело драматической попыткой избежать физического контакта, и тем не менее казалось, что это было неслучайно. Проталкиваясь сквозь тесную толпу, я шел за Тоссом, то теряя его из вида, то снова находя.

К тому времени, как я дошел до низа улицы, толпа заметно рассосалась. Пройдя еще примерно квартал, я понял, что оказался едва ли не единственным пешеходом помимо одинокой фигуры далеко впереди, — надеялся, что все еще иду по пятам профессора. Теперь он шел весьма быстро, так что становилось понятно: он знает, что я его преследую, хотя на самом деле создавалось впечатление, что это он меня ведет. Я еще несколько раз окликнул его, причем достаточно громко. Он просто не мог меня не услышать — разве что к возрасту добавилась глухота. В конце концов он уже давно не юноша и даже не мужчина средних лет.

Внезапно Тосс перешел на другую сторону улицы, сделал еще несколько шагов и вошел в кирпичное здание без вывески, между винным магазином и какой-то ремонтной мастерской. В «Арлекине» он упоминал, что люди, живущие в этой части Мирокава, занимались своим частным бизнесом и их постоянными клиентами в основном были жители этого района. Данному мнению вполне можно было доверять, поскольку заведения имели настолько же потрепанный вид, как и клиентура. Но, несмотря на чудовищно ветхое состояние домов, я последовал за Тоссом и вошел в простое кирпичное здание, бывшее когда-то (а возможно, и сейчас) закусочной.

Внутри было необычно темно. Но еще до того, как мои глаза привыкли к темноте, я почувствовал, что это не процветающий ресторан с уютно расставленными столиками и креслами, вроде заведения, в котором я ужинал вчера, а очень холодное место со скудной меблировкой. Казалось, что здесь холоднее, чем на улице.