Энн Райс - Невеста дьявола

Она прищурилась, наблюдая за процессом — смуглое лицо с блестящими зелеными глазами, сформированное миллиардами крошечных клеток, становилось все отчетливее. Джинсы и свитер скопированы идеально, до мельчайших деталей, как на фотографиях Ричарда Аведона, где можно различить каждый волосок на голове. Он опустил руки и приблизился к ней, передвигаясь вовсе не бесшумно. А когда он к ней наклонился, она разглядела на его коже поры.

Значит, мы ревнуем, вот как? Она коснулась его щеки, лба — точно так, как дотрагивалась до Майкла, и ее пальцы не провалились в пустоту, под ними словно было живое тело.

— Солги ему, — тихо произнес он, едва шевеля губами. — Если любишь его, солги.

Ей казалось, что она почти ощущает дыхание на своем лице. А потом она увидела, что силуэт Лэшера стал полупрозрачным и сквозь него вновь просвечивает окно.

— Не исчезай, — попросила она. — Побудь еще немного.

Но видение дернулось и поплыло в воздухе, как газетная вырезка, пойманная ветром. Она почувствовала охватившую его панику, удушливые волны которой докатились и до нее.

Она протянула руку, чтобы схватить его запястье, но пальцы сжали пустоту. Порыв воздуха обдал ее жаром, пролетел над кроватью, раздул шторы и осел белым инеем на оконном стекле.

— Поцелуй меня, — прошептала она, закрывая глаза. Ее лица и губ словно коснулись прядки волос. — Нет, этого мало. Поцелуи меня.

Он медленно собрал оставшиеся силы, и его прикосновение стало более ощутимым. Сказывалась усталость после материализации. Усталость и испуг. Его собственные клетки почти полностью прошли молекулярное слияние с чужеродными клетками. Где-то должен быть остаток после реакции, или мельчайшие частички материи разбились в такую мелкую пыль, что проникли в стены и потолок точно так, как он проникает в них.

— Поцелуи меня! — потребовала она и почувствовала, как ему трудно. Но уже через секунду невидимые губы прижались к ее губам и невидимый язык проник ей в рот.

Солги ему.

Да, конечно. Я ведь люблю вас обоих…

Он не слышал, как она спустилась. В холле было сумрачно и тихо. В центральном камине зала пылал огонь. Кроме того, зал освещали развешанные на ели гирлянды с маленькими мигающими лампочками.

Роуан остановилась в дверях, любуясь Майклом, который, забравшись на самую вершину лестницы возле ели, завершал последние штрихи и едва слышно насвистывал в такт старинной ирландской рождественской песне, звучавшей по радио.

Как печально. Роуан почему-то представила дремучий старый лес зимой. И этот мелодичный свист был таким тихим, почти неуловимым. Она как-то раз уже слышала эту песню. У нее было смутное воспоминание о том, что она слушала ее вместе с Элли, которую эта мелодия растрогала до слез.

Роуан прислонилась к косяку, разглядывая огромное дерево, сплошь усыпанное похожими на звезды крошечными огоньками, и вдыхая густой хвойный аромат.

— А вот и она, моя спящая красавица, — произнес Майкл и улыбнулся той любящей улыбкой, при виде которой ей каждый раз хотелось броситься к нему в объятия. Но она не шевельнулась — просто стояла и смотрела, как он легко и быстро спускается по лестнице и подходит к ней. — Тебе лучше, моя принцесса? — спросил он.

— Как все дивно, — сказала она. — И песня такая печальная. — Она обняла мужа за талию и положила голову ему на плечо, глядя на ель снизу вверх. — Ты отлично потрудился.

— А теперь начинается самое интересное, — сказал он и, чмокнув Роуан в щеку, увлек за собой в соседнюю комнату, где на маленьком столике возле окна стояла открытая картонная коробка. Майкл жестом предложил заглянуть внутрь.

— Какая прелесть! — Она вынула из коробки маленького белого фарфорового ангела с едва заметным румянцем на щечках и позолоченными крылышками. Потом заметила тонко расписанную фигурку маленького Санта-Клауса и крошечную фарфоровую куколку, наряженную в настоящий красный бархат. — Изумительные игрушки. Откуда они взялись? — Она взяла в руки золотое яблочко и чудесную пятиконечную звезду.

— Они у меня целую вечность. Я учился еще в колледже, когда начал их коллекционировать. Я даже не предполагал, что они предназначены для этого дерева, для этого зала, но так оно и есть. Вот, выбирай первую игрушку. Я без тебя не начинал. Хотел, чтобы мы сделали это вместе.

— Выбираю ангела, — сказала она, приподняла игрушку за крючок и понесла к дереву, чтобы лучше рассмотреть в мягком освещении. Ангелок держал в своих ручках крошечную позолоченную арфу, а на его маленьком личике все было нарисовано как полагается: тонкие красные губки, голубые глазки. Она подняла игрушку как можно выше и зацепила крючок, ставший невидимым в темноте, за пружинящую ветку. Ангел вздрогнул и застыл в воздухе, словно колибри в полете.