Энн Райс - Невеста дьявола

Спокойная улыбка, как у Джулиена на фотографиях. Огромные глаза наполнились светом. Руки потянулись к ней и едва не коснулись ее лица. Тело Роуан наполнилось блаженным теплом.

Затем фигура озарилась неясными бликами и внезапно растворилась в воздухе, а последняя волна тепла оказалась такой жаркой, что Роуан отступила и отвернулась, прикрыв глаза рукой.

Комната словно вдруг опустела. Лишь портьеры беззвучно колыхались. Постепенно вновь воцарился холод.

Роуан сразу продрогла. Силы покинули ее. Взглянув на руки, она увидела, что они не перестали дрожать. Она подошла к камину и устало опустилась на колени.

В голове царил сумбур. Роуан с трудом понимала, что произошло и какое она имеет ко всему этому отношение. Время шло, и мысли в голове стали проясняться.

Она положила на маленькую решетку растопку, сверху — несколько палочек и небольшое полено, затем чиркнула длинной спичкой и разожгла огонь. Через секунду послышался треск и в камине запрыгали язычки пламени. Роуан не сводила с них пристального взгляда.

— Ты ведь здесь? — прошептала она, глядя, как огонь охватывает сухую кору, становится все ярче и сильнее.

— Да, здесь.

— Где?

— Рядом с тобой, вокруг тебя.

— Откуда исходит твой голос? Сейчас он вполне реален и тебя может услышать кто угодно.

— Скоро ты поймешь, как это происходит, и гораздо лучше, чем я.

— Ты этого от меня ждешь?

Последовал долгий вздох. Роуан напрягла слух: никакого дыхания — лишь явственное ощущение чьего-то присутствия. Сколько раз ей доводилось вот так же чувствовать кого-то рядом, но не потому, что она слышала чужие шаги, биение сердца или дыхание.

Звуки были именно такими — более тонкими, неуловимыми.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Почему?

— Потому, что для меня ты самая красивая. По тому что ты способна меня видеть. Потому что в тебе воплотилось все то человеческое, чем я жажду обладать. Потому что ты живая, теплая, мягкая. И я знаю тебя, как знал прежде тех, других, что были до тебя.

Роуан молчала, и он продолжил:

— Потому что ты дитя Деборы, ты дитя Сюзанны, Шарлотты и всех остальных, чьи имена тебе известны. Даже если ты откажешься принять изумруд, который я подарил Деборе, я все равно люблю тебя. Люблю и без него. Я полюбил тебя, как только мне стало известно о твоем грядущем появлении. Благодаря своему дару предвидения я узнал о твоем приходе задолго до того, как он произошел. И полюбил тебя заранее.

К этому времени огонь разгорелся вовсю, толстое полено поглотили яркие оранжевые языки, и по залу распространился восхитительный аромат — умиротворяющий запах горящего дерева. Но Роуан пребывала в каком-то бреду. Собственное дыхание казалось ей замедленным и странным. И она уже не была, как прежде, уверена, что голос, который она различает столь явственно, звучит в действительности и что его услышали бы другие, окажись здесь кто-то еще.

Однако для нее этот голос звучал ясно и чрезвычайно соблазнительно.

Она медленно опустилась на теплый пол возле камина и, прислонившись спиной к мраморной плите, которая тоже успела нагреться, устремила взгляд в глубокую тень под аркой в самом центре комнаты.

— Твой голос успокаивает, он такой красивый, — вздохнула она.

— Я хочу, чтобы он казался тебе красивым. Я хочу доставлять тебе удовольствие. Твоя ненависть повергала меня в уныние.

— Когда?

— Когда я до тебя дотрагивался.

— Объясни мне все, абсолютно все.

— Существует множество объяснений. В твоем вопросе уже заключен ответ. Я могу поговорить с тобой от собственного «я», но все, что я скажу, будет основано на знаниях, полученных мною от других на протяжении многих веков. Я черпал эти знания из вопросов, которые мне задавали. Это своего рода логическое построение. Если хочешь создать новую образную концепцию — спрашивай.

— Когда ты появился?

— Не знаю.

— Кто первый дал тебе это имя — Лэшер?

— Сюзанна.

— Ты любил ее?

— Я и сейчас ее люблю.

— Она до сих пор существует?

— Ее нет.

— Я начинаю понимать, — сказала Роуан. — Ты воплощаешь отсутствие физического состояния, а следовательно, отсутствие времени. Разум без тела.

— Вот именно. Молодчина. Умница.

— Хватит и одного эпитета.

— Ладно, — согласился он, — но какого?

— Ты играешь со мной.

— Нет. Я никогда не играю.

— Я хочу дойти до сути, до самых основ, достичь, так сказать, дна. Хочу понять тебя, твои поступки и желания.

— Знаю. Я понял это прежде, чем ты заговорила, — произнес он все так же вкрадчиво, соблазнительно. — Но ты достаточно умна, чтобы понимать: в том царстве, где обитаю я, нет дна. — Он помолчал, а затем неторопливо продолжил; — Если ты заставишь меня произносить длинные тирады и принять во внимание твои по большей части совершенно неправильные представления, ошибки и непродуманные определения, то я так и сделаю. Однако мои слова могут оказаться не столь близкими к истине, как тебе бы того хотелось.