– Сдается мне, что у вас есть личный страх перед Роуан, – так?
Лайтнер сделал большой глоток кофе. Внимательно оглядел тарелку. За весь завтрак он не съел ничего, кроме кусочка печенья.
– Не уверен, – ответил он. – Моя единственная встреча с Роуан состоялась при весьма необычных обстоятельствах. И честное слово, могу поклясться…
– В чем?
– Мне показалось, что ей отчаянно хотелось поговорить со мной. Точнее, хоть с кем-то поговорить. Однако в следующий же момент я почувствовал в ней какую-то враждебность, причем враждебность ко всему и вся, словно в этой женщине было заключено нечто сверхъестественное, словно ее переполняло нечто инстинктивно чуждое остальным людям. Понимаю, мое предположение кажется вам, мягко говоря, странным. Разумеется, в Роуан нет ничего сверхъестественного. Но если мы задумаемся и будем рассматривать наши экстрасенсорные способности как некие мутации, то можно будет с полным правом сказать, что Роуан действительно отличается от других людей – как, скажем, одна порода птиц отличается от другой. Иными словами, я ощутил ее непохожесть…
Лайтнер замолчал. Только сейчас он заметил, что Майкл сидит за столом в перчатках.
– Не хотите попробовать обходиться без них? Полагаю, я смогу научить вас блокировать образы. На самом деле это не так сложно, как вам…
– Я хочу получить досье, – перебил его Майкл. Он вытер рот салфеткой и допил кофе.
– Разумеется. И вы его немедленно получите, – со вздохом ответил Эрон.
– Я могу сейчас же отправиться в свою комнату? Да, еще одна просьба. Нельзя ли попросить, чтобы мне принесли туда еще немного этого восхитительного кофе и горячего молока.
– Конечно.
Эрон проводил Майкла к выходу с террасы, остановившись лишь затем, чтобы распорядиться насчет кофе, а затем по широкому центральному коридору они дошли до дверей комнаты.
Темные шторы из узорчатого шелка, закрывавшие широкие окна со стороны фасада, были подняты, и в комнату лился мягкий летний свет, приглушенный листвой деревьев.
На огромной кровати лежал портфель с кожаной папкой, содержащей досье.
– Ну вот, друг мой, – сказал Эрон, – Кофе вам принесут без стука, чтобы не отвлекать от чтения. Если хотите, устраивайтесь на балконе. И прошу вас, читайте внимательно. Если я понадоблюсь, телефон у вас под рукой. Достаточно назвать телефонистке мое имя. Я буду всего лишь через две комнаты от вас. Попытаюсь немного поспать.
Майкл снял пиджак и галстук, ополоснул в ванной лицо и как раз доставал из чемодана сигареты, когда принесли кофе.
Его удивило и несколько раздосадовало неожиданное возвращение Эрона. Тот отсутствовал не более пяти минут.
Выражение лица Лайтнера было крайне озабоченным. Он попросил молодого слугу поставить поднос на столик в углу, подождал, пока тот выйдет и плотно прикроет за собой дверь, и только после этого заговорил:
– Плохие новости, Майкл.
– О чем вы?
– Я только что звонил в Лондон, чтобы узнать, нет ли для меня каких-либо сообщений. Оказывается, они пытались связаться со мной и сообщить, что мать Роуан умирает. Они звонили в Сан-Франциско. Но к тому времени я уже уехал из города.
– Роуан непременно должна узнать об этом.
– Поздно, Майкл. Дейрдре Мэйфейр умерла сегодня около пяти утра. – Его голос слегка дрогнул. – Вероятно, в то самое время, когда мы с вами разговаривали.
– Ужасная новость для Роуан, – сказал Майкл, – Вы не представляете, как она расстроится. Вы даже не можете представить…
– Роуан вылетает в Новый Орлеан, – перебил его Лайтнер. – Она звонила в похоронную контору и просила отложить церемонию. Они согласились. Еще она спрашивала насчет отеля «Поншатрен». Мы, разумеется, проверим, заказала ли она там номер. Но мне думается, что мы можем ожидать ее скорого появления в Новом Орлеане.
– Ну знаете! Вы хуже, чем ФБР, – заметил Майкл. Однако у него не было повода сердиться. Это было именно то, что он хотел узнать. С чувством облегчения он перебрал в памяти свой прилет в город, поездку на такси к дому на Первой улице, пробуждение в номере отеля. Нет, сам он никак не мог бы ускорить встречу с Роуан и ее матерью.
– Да, мы очень предусмотрительны, – печально произнес Лайтнер. – Мы продумываем каждый шаг, каждую мелочь. Не знаю, относится ли Бог к тому, что ему приходится наблюдать, с таким же беспристрастием, с каким относимся ко всему мы.
Эрон задумался и как будто вдруг ушел в себя; выражение его лица при этом заметно изменилось. Потом, так и не проронив больше ни слова, он направился к двери.
Читать дальше