Энн Райс - Час ведьмовства

– Мертва, мертва, мертва… – шептала Роуан, – Еще вчера она была жива, и позавчера, и во все другие дни, а я торчала здесь и ничего не делала! Мертва! Мертва! Мертва!

Затем перед ее глазами всплыла другая, не менее кошмарная, картина, словно начался новый акт яростной трагедии. Роуан видела, как она изо всех сил молотит кулаками по стенам и окнам дома, как бьет стекло и ломает дерево, до тех пор пока израненные руки не начинают кровоточить. Те самые руки, которые сделали столько операций, исцелили несметное число больных и спасли великое множество жизней…

Однако никаких безумств Роуан не совершила.

Она тяжело опустилась на табурет в углу кухни, сгорбилась и, закрыв лицо руками, зарыдала во весь голос – одна в пустом доме. Но далее рыдания не смогли остановить бесконечную вереницу проносящихся в голове образов. Роуан плакала до тех пор, пока совершенно не обессилела. Сквозь приступы спазматического кашля она могла лишь без конца шепотом повторять:

– Дейрдре Мэйфейр, сорока восьми лет, мертва, мертва, мертва…

Потом тыльной стороной ладони она смахнула с лица слезы и легла на ковер перед камином. Голова нестерпимо болела. Окружающий мир казался пустым и враждебным, лишенным даже искорки света и надежды на чье-то участие и тепло.

Это пройдет. Должно пройти. Ей уже довелось испытать подобное ощущение беспросветности в тот день, когда хоронили Элли. И еще раньше, когда, стоя в больничном коридоре, она прислушивалась к доносившимся из палаты мучительным стонам и крикам Элли. Только вот сейчас Роуан не считала возможными какие-либо улучшения в своей жизни. Вспомнив о бумаге в сейфе, которая после смерти Элли удерживала ее от поездки в Новый Орлеан, Роуан возненавидела себя за то, что столь непреклонно уважала волю приемной матери. Она возненавидела и Элли, заставившую ее подписать этот документ.

Ужасные, горькие мысли, наполнявшие разум, лишали ее силы духа и веры в себя.

Согреваемая жаркими лучами солнца, Роуан пролежала на ковре, должно быть, около часа. Она стыдилась своего одиночества. Стыдилась того, что позволила себе так страдать и стать жертвой душевных мучений. До смерти Элли она была такой счастливой, такой беззаботной, преданной исключительно своей работе и покидала этот дом, чтобы вернуться в полной уверенности, что ее встретят с теплом и заботой, а в ответ дарила свою любовь и привязанность.

Потом Роуан вспомнила о Майкле и вдруг поняла, как сильно привязалась к нему, как отчаянно нуждается в его присутствии. Столь явная зависимость от этого человека окончательно повергла ее в уныние.

Совсем непростительно, что ночью она столь настойчиво пыталась дозвониться до него и рассказать о призраке. Непростительна и ее теперешняя беспредельная тоска по Майклу. Роуан начала постепенно успокаиваться. И тут же ей пришло в голову странное совпадение: прошлой ночью появился призрак и той же ночью умерла ее мать.

Роуан села, скрестив ноги, и попыталась вспомнить все подробности ночного происшествия… Буквально перед самым появлением таинственного призрака она взглянула на часы. Было пять минут четвертого. Но ведь эта жуткая особа сказала, что мать умерла в пять минут шестого…

Точно, минута в минуту, учитывая два часа разницы во времени с Новым Орлеаном. Что за дьявольское совпадение? Невероятное предположение о возможной связи между двумя ночными событиями поставило Роуан в тупик.

Конечно, если бы ей явилась мать, это было бы восхитительно, неправдоподобно прекрасно. Такая встреча могла стать незабываемой, едва ли не священной, одним из тех сакраментальных моментов, о которых помнят до конца своих дней и в описании которых вполне уместно использовать столь хорошо всем известные звучные словесные штампы: «поворотный момент в жизни», «чудо», «прекрасное видение»… Откровенно говоря, невозможно найти слова, способные выразить прелесть и очарование подобного события. Но ей явилась не женщина, а мужчина – совершенно незнакомый, весьма странный и изысканно-элегантный.

Воспоминание о таинственном посетителе, воспоминание об умоляющем выражении его лица вновь всколыхнуло в Роуан все тревоги минувшей ночи. Она повернулась и беспокойно взглянула на стеклянную стену. Ничего необычного, кроме бездонного голубого неба над дальними холмами и искрящейся водной глади залива.

Размышляя над этой загадкой, перебирая в уме все известные ей мифы и легенды, связанные с призраками, Роуан неожиданно для себя совершенно успокоилась и вновь обрела способность к холодной рассудительности. Но ненадолго.