Виктор Точинов - Пятиозерье

Судя по воинственным крикам, которые недавно затихли в небольшом отдалении, такую попытку «варяги» только что предприняли — и неудачно.

Орлы из четвертого отряда просочились через плотное охранение благодаря полученным от пленного Феди сведениям.

Проползли по неширокому лесистому болотцу (а может, по болотистому лесочку), узкому и длинному, протянувшемуся к подножию холма, плоская вершина которого, заросшая мачтовыми соснами, скрывала штаб соперника.

Болотце издавна использовалось как стихийная свалка для мусора, вывозимого из близлежащих лагерей и баз отдыха. Украшавшие ее грозные таблички, оперирующие еще дореформенными ценами: «СВАЛКА ЗАПРЕЩЕНА — ШТРАФ 500 000!» — никого не пугали. Солнечноборские коммунальные службы запрашивали вовсе уж немыслимые деньги за регулярный вывоз мусорных контейнеров из Пятиозерья.

Место мало подходило для прогулок, тем более ползком. Вокруг громоздились груды разнообразнейших отбросов. Одни совсем старые — лес неумолимо начал поглощать их: сквозь осевшие кучи проржавевших банок и расползшихся пакетов уже пробивались зеленые стебли. Другие — свежие, заставлявшие жалеть, что командиры не обеспечили игроков в «Зарницу» противогазами.

Зато стоять на посту в загаженном месте желающих среди «бриганов» не нашлось, хотя рядом, в нескольких десятках метров, слышались перекликающиеся голоса патрулей. Хорошо хоть болотце пересохло этим летом совершенно, остатки мутной, с ржавыми разводами воды виднелись только на дне глубокой канавы — эту фортецию охотники за знаменем по очереди перепрыгнули.

Сейчас они решали, как преодолеть последнюю, самую трудную сотню метров. Свой камуфляж четверка разведчиков густо утыкала зелеными веточками (на этом категорически настоял склонный к романтике Ослик), но и с такой маскировкой скрытно подползти можно было лишь к слепому, глухому и слабому на голову охраннику.

Для успешного финального броска не хватало немногого, считанных метров и секунд, — но достаточных, чтобы часовой поднял тревогу и провалил всю операцию.

Первоначальный план, предложенный Михой — подобраться к палатке с тыла и незаметно для часового разрезать заднюю стенку — отнял у них полчаса времени и потерпел полное фиаско. По песчаному обрыву, спускающемуся к берегу Чашки, крутому и оползающему под ногами, подняться бесшумно и незаметно не стоило и пытаться.

И теперь Миха настаивал, чтобы Слон подкрался и «снял» часового.

Димка присоединился, безгранично уверенный в способностях Слона. Действительно, глядя на его бугрящиеся мышцами руки, можно было надеяться, что страж знамени не издаст в них ни звука. Но открытое пространство между лапами Слона и горлом противника по-прежнему оставалось нерешенной проблемой.

Слон долго высчитывал метры и секунды, следил за маневрами часового, шагавшего взад-вперед с регулярностью маятника; затем, после недолгого раздумья, подобрал валявшуюся рядом большую консервную банку и стал наполнять ее песком под недоуменными взглядами компаньонов. Извлек из кармана толстый черный маркер и крупными печатными буквами написал на тронутой ржавчиной жести «БОМБА». Подумал еще немного, приписал сверху: «ЯДЕРНАЯ».

И сказал коротко:

— Я его уделаю.

10 августа, 10:12, Солнечноборск, ЦРБ (центральная районная больница)

— Вы родственница? — подозрительно спросила медсестра, толстая рыжая тетка в небесно-голубом халате.

— Нет... — Света на мгновение замялась, не зная, как определить их с СВ отношения. Назваться коллегой язык не поворачивался. И она сказала обтекаемо:

— Мы вместе работали.

— Умерла. Утром, в шесть часов, — проинформировала медсестра.

В ее голосе чувствовались нотки облегчения — не родственница, значит не будет слез-охов-стонов. Тетка изобразила приличествующее случаю скорбное лицо (получилось плохо) и равнодушно прибавила:

— Сочувствую.

Света не ощущала ничего. Пустота, вакуум эмоций. Лишь легкое удивление от собственной бесчувственности. Ей казалось, что умер не человек, которого она знала. Просто перестал быть некий механизм. Выработал ресурс и сломался. Ремонту не подлежит...

«Надо сообщить родственникам, — подумала она. — Есть ли они у СВ? Горловой, наверное, знает...» Сама Света подозревала, что никаких родственников устаршей вожатой нет и быть не может.

Не бывает родни у абстрактных символов. У отвлеченных понятий тоже.

Света спросила: