Виктор Точинов - Графские развалины

Лисичкин, вовсе не интересуясь наличием у покойника перстней и прочих украшений, медленно пятился по траншее. Взгляд его не отрывался от лица трупа. Фонарь в руке Стаса двигался, и казалось, что губы мертвого эсэсовца слегка шевелятся. Как будто он пытается сдержать ехидную усмешку. Сдержать до той поры, когда резким движением сядет в гробу, и…

От Спасовского кладбища вновь донесся крик козодоя — если, конечно, это был козодой.

Колька понял, что его не влечет карьера гробокопателя. Абсолютно. Сегодняшняя ночь последняя. И денег за золото с бриллиантами ему не надо. Есть другие способы заработать.

Пинегин склонился над мертвецом, протянул руку… И упал внутрь.

Кольке показалось — за долю секунды до падения что-то метнулось к Стасу оттуда. Снизу. ИЗ ГРОБА.

Лисичкин хотел закричать — и не смог, в горле засел липкий ком — ни проглотить, ни выплюнуть. Хотел развернуться и побежать — тоже не смог, ноги словно вросли в мягкую землю.

Всё произошло за считанные секунды — но для Кольки они тянулись целую вечность. Вечность Стас ворочался в гробу, нелепо дергая торчащими наружу ногами. Вечность издавал хрипящие, задавленные звуки.

А потом вечность кончилась.

Стас выпрямился, стоя в гробу на коленях.

Глотки у него не стало. Просто не стало — рваная дыра, мешанина из кровавых ошметков. Кровь тугими толчками выплескивалась из разорванной артерии. Грудь Стаса бурно вздымалась, рот раскрывался широко, как при истошном паническом вопле — но звуков не было. Лишь в такт немым крикам из кровавого провала горла вылетали алые капельки.

Затем Стас тяжело рухнул обратно. В гроб.

Тогда Лисичкин заорал. И побежал.

Он нёсся по траншее — быстро, неимоверно быстро. Несмолкающий вопль Кольки рвал на части ночную тишину — и больше ничего он не слышал. Сейчас, сейчас проклятая траншея кончится, он кубарем скатится по обрыву, и так же стремительно понесется вверх, к людям. К живым людям.

Хрусткий удар в затылок швырнул Лисичкина вперед. Он рухнул, ударился лицом о землю — и та раздалась, расступилась, приняла его в себя, он погружался глубже и глубже, странно, но залепленные суглинком глаза всё видели — вокруг белели мертвые кости, много костей, черепа глумливо скалились его появлению, в их глазницах копошились мерзкие скользкие черви, а между рёбер болтались заветные солдатские медальоны; вот же она, захоронка! — зачем-то обрадовался Колька, проваливаясь ниже, в совсем непроглядную черноту…

Потом не стало ничего. Даже темноты.

— Твой комп скоро можно будет продать как антиквариат, — сказал Пашка-Козырь, пристыковав разъём к засунутому под стол системному блоку. Без особого осуждения, впрочем, сказал. — Я-то думал, что у известного писателя что-нибудь этакое, навороченное…

— Ну уж, какой известный… Разве что в перспективе. Перевалю тираж в сто тысяч — куплю сразу последний «пентиум», — пообещал Кравцов. — Хотя в принципе ни к чему. В игрушки я не играю, даже стандартного виндовского «минера» стер. Траектории баллистических ракет не рассчитываю. А для функций текстового процессора 386-го вполне хватает.

Он вставил штепсель в розетку, щелкнул клавишей. Не произошло ничего.

— Чёрт, растрясли все-таки, — встревожился Кравцов.

— Погоди, выключи. Я думаю, просто пробки вывинчены…

Паша вышел в соседнее помещение — крохотную кухоньку. Какая-нибудь излишне упитанная хозяйка вполне могла застрять там между тумбочкой с электроплиткой, холодильником и фанерным подобием буфета. Но Козырь, сухощавый и стройный, легко проскользнул в дальний конец помещения, к электрощиту и довернул две пробки. Холодильник тут же трудолюбиво заурчал.

— Включай, всё в порядке, — вернувшись в «бригадирскую», сказал Паша. Именно здесь, на столе, они собрали главное орудие труда Кравцова — поскольку выписывать наряды и заполнять табеля тому не предстояло. Размерами «бригадирская» напоминала купе спального вагона — даже откидная койка казалась позаимствованной из «Красной Стрелы». Была она одна — ибо любому начальству, пусть и самого невеликого ранга, надлежит выдерживать дистанцию между собой и подчиненными. Остальные спальные места располагались в третьем и последнем помещении, самом большом по площади, — но туда Кравцов заглянуть ещё не успел, озабоченный вопросом: как перенес дорогу компьютер? Конечно, все нужные тексты дублированы, но…