Игорь Колосов: Богомол

Шаг к бензобаку. Медленные, неловкие манипуляции человека, ни разу в жизни не заправлявшего автомобиль.

Из джипа вывалился Сурта. По-видимому, он хотел помочь сэкономить время, преодолев невидимую паутину, сковавшую его в салоне. Его ноги подкосились, и он осел, сползая по дверце.

— Быстрее, — хрипел он.

Ольга Сурта заплакала, громко, взахлеб.

— Быстрее, — твердил ее муж, глядя, как бывший одногруппник, которого он знал долгие пять лет, возится с крышкой бензобака.

Наконец, Анин отвинтил крышку и приложил горлышко канистры. Широкая струя, ударив в нос парами, полилась в чрево бензобака. Львиная доля горючего проливалась мимо, пропитав ноги Анина почти до колен.

Сурта усилием воли приподнялся, распахнул дверцу и прежде, чем затянуть себя на сидение, прохрипел:

— Поехали.

Рано, возопило что-то в мозгу Анина. Внутри джипа капля бензина, он может не доехать до автострады.

Сурта не собирался его ждать. Анин не мог знать, закончил ли богомол с двумя жертвами, летит уже к ним, скрываясь за деревьями, или же еще не знает, что четыре человека совершили бегство, но почувствовал, что время почти истекло.

Теперь он держал канистру лишь потому, что оцепенел. Бензин, словно выпущенное на волю существо, широкой лентой выплескивался из канистры. По-прежнему большая часть его не попадала в бензобак.

Где-то в другом мире взревел двигатель джипа.

— Сергей! — крик Анжелы Маверик, словно она маленькая девочка, и ее родителей бросают в лесу.

Бак вряд ли заполнен на одну пятую, стукало у Анина в мозгу.

Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Старуха с косой, стоявшая где-то за спиной, уже замахнулась своим инструментом.

Парень выронил канистру, распахивая заднюю дверцу, крышка бензобака осталась лежать на земле. Канистра упала с глухим внутренним всплеском, словно содержала в чреве крупную рыбину. Остатки бензина хлынули на землю, но Анин этого уже не видел.

Как только его ноги оказались в салоне, джип рванул вперед.

Спустя минуту завизжала Ольга Сурта. Это была истерия радости. Она рискнула оглянуться, благо заднее стекло не заслонял никто: Маверик вжималась в правую заднюю дверцу, Анин лежал на сидении, и по высунутым ступням ударяла все еще не захлопнувшаяся левая дверца.

Арсеньево скрылось из вида. Старый дом растаял в потоке все новых и новых деревьев, оставляемых позади бешено рычавшим джипом, растаял, словно его и не было. Словно это был затяжной кошмарный сон, самый реальный, какой только может принять из ниоткуда человеческий мозг.

Вместе с домом, кажется, уходил весь пережитый кошмар. Джип, подпрыгивая, остервенело урча, мчался прочь.

Позади никого не было. Они ехали так быстро, что шлейф пыли поднимался только в нескольких десятках метров позади джипа.

Ольга Сурта, не обнаружив летящего следом богомола, не смогла сдержать выплеснувшихся эмоций. Анжела Маверик устало, измученно улыбнулась. Олег Сурта тоже улыбнулся. Вернее это был оскал раненого животного, поверившего, что его не станут добивать, оскал, заменявший собой улыбку.

Не улыбался только Сергей Анин.

Он приподнялся, втягивая ноги в салон, и левая задняя дверца наконец захлопнулась. Его рука снова нащупала топор, оставленный на сидении, когда Анин выскакивал за канистрой.

Ольга Сурта продолжала визжать, пронзительно, без малейшей паузы, точно хотела перекрыть собой все звуки мира.

Анин кое-как принял сидячее положение. Оглянулся.

Они уходили от зловещего места, могилы стольких людей, все дальше и дальше. Анин подумал, что это ни о чем не говорило. Однажды они уже могли убедиться, что мчащийся на скорости автомобиль не является гарантией. Вот если они достигнут хотя бы автострады, где будут десятки людей…

Где же богомол? Станет ли он их преследовать?

Анин, изучавший пространство позади джипа, повернул голову и встретился взглядом с Ольгой.

Девушка осеклась и закашлялась, радостный визг прекратился. Был ли виной тому его мрачный взгляд, говоривший, что еще далеко не все позади, или ликование прервалось само по себе, выдохшись, как живое существо, стартовавшее непомерно резво, Анин не знал. Сурта превратилась в прежнюю замученную девушку, теперь она не издавала ни звука, джип подпрыгивал на ухабах, и ее трясло, словно начинался приступ эпилепсии.

Улыбка Анжелы Маверик растаяла.

Лишь у Олега Сурты держался прежний оскал, как некая несмываемая печать. Парень тихо стонал, удерживая норовивший вырваться руль, но это не замечал ни он, ни остальные.