Игорь Колосов: Идущий

© Колосов И., 2014

© ИК «Крылов», 2014

Парящий под облаками орел не смог бы заметить, что они двигались друг за другом.

Этих людей связывала незримая нить. Каждого из них вынудили отправиться в путь свои причины: кого-то горе, кого-то отсутствие выбора.

Величественная птица, пережившая все передряги этого Мира, отдавшись на волю воздушных потоков, видела тысячи других людей. Видела города и деревеньки, пятнами усыпавшие землю. Но для черной птицы никто из людей не выделялся из общей картины безликого человеческого муравейника.

Она видела мальчика, похожего на листок, сорванный ветром и все дальше гонимый его порывами. Мальчика сопровождала летучая мышь, существо из подвида вампиров. Летучая мышь спала большую часть дня и лишь с наступлением сумерек опять находила человека с помощью дара, присущего только ее сородичам – эхолокации.

Черная птица видела мужчину в дорожном плаще, под которым скрывалась иная одежда, незаметная даже ее всепроникающему взору – темно-серая ряса монашеского Ордена Талхов. Ордена, рожденного Великой Катастрофой, Преобразовавшей Мир. Ордена, набравшего за последние столетия такую силу, что даже официальной власти приходилось считаться с талхами.

И еще птица видела четырех человек в бордовых плащах, следующих за мальчиком и монахом и неумолимо сокращающих расстояние. В отличие от монаха они не скрывались. И они перемещались верхом на лошадях – роскошь, которую могли позволить себе считанные люди.

Это и давало им преимущества.

Когда мальчик выбежал из рощи и увидел черный дым, клубившийся над домом тяжелой тучей, он уже знал, что случилась беда. Он почувствовал это, как иногда чувствуешь на себе чей-то взгляд, но осознаешь это, лишь повернув голову и заметив чужие глаза.

Десятилетний мальчик замер, опустился на колени. Завалился на бок. Дыхание сперло, он даже не смог заплакать. Лишь сипел, глухо и жутко, но его никто не слышал. Затем он встал и неуклюже, как младенец, пошел к дому. Из-за выступивших слез он не различал дороги. Гарь остановила его. Мальчик закашлялся. Дом, пожираемый огнем, скрипел. Ребенок почувствовал жар. Он позвал отца и мать. Кожа на лице и руках болезненно нагрелась, но мальчик сделал еще пару шагов вперед. И увидел родителей.

Мать лежала у крыльца, ее одежда была пропитана кровью. Отец лежал на углу дома, и мальчик заметил только его ноги. И еще меч, который незаконно хранили его родители.

Они были мертвы.

Мальчик уловил запах крови, попятился, зацепился и упал на спину. Он перевернулся на живот, прополз несколько шагов, зарыдал. В легкие проникало все больше дыма, но мальчик не осознавал этого. Он лежал, свернувшись калачиком, и плакал.

Дом, умирая, посылал в небо поток искр. Одна из них, спикировав миниатюрной падающей звездочкой, ужалила мальчика в затылок. Отметина от ожога останется на всю жизнь. Мальчик вскрикнул, пополз прочь. Казалось, дом пытался спасти ребенка.

Ближе к лесу мальчик потерял сознание.

Дини очнулся на закате.

Легкие наполнились гарью, и мальчик долго кашлял. А потом какое-то время сидел и беззвучно плакал. Ему мерещились голоса отца и матери. Мать успокаивала его, говоря, что смерть ничего не значит. Отец требовал от него мужества.

Эти призрачные голоса помогли. Мальчик перестал плакать и представил, как бы поступил на его месте отец. И понял, что ему нужно уходить.

К дому никто не пришел, хотя за поворотом дороги была деревенька. Скоро сюда прибудут вооруженные люди барона Магбура, в чью вотчину входила деревенька. Больше никто не придет. Жители деревни боялись. Убить семью и поджечь дом могла какая-нибудь банда, в последние годы их развелось немало.

Было и другое объяснение.

Отец Дини попал в когорту неугодных. Он не проповедовал своего образа жизни и мыслей открыто, но это ничего не значило. Как солнце не остановит собственное сияние, так и отец не мог таить в себе то, что было сутью его души. Скорее всего, он навлек на себя гнев властей.

Дини не мог пойти к кому-нибудь из жителей деревни. Ни в одном доме его не примут из-за страха за собственных детей. Он остался жив, но для здешних мест это было равносильно смерти. Он должен уйти, чтобы не заразить других собственной судьбой, как должен уйти прокаженный.