Игорь Колосов - Богомол

Сурта уже стоял рядом, качая головой:

— Черт, да мы ничего не сделаем, если что, — голос хриплый, переполненный отчаянием. — Ничегошеньки не сделаем.

У Анина перед глазами мелькают картинки абсурдного решения: вытащить из ящика стола все, что можно, и метать в тварь, если она захочет протиснуться в дом, метать ложки, вилки, схватить табуретку, в конце концов. Любые предметы, могущие причинить живому существу физическую боль, задержать его, заставить отложить атаку, не рисковать. Анин видит это, но не может сказать — в горле словно застряла крупная влажная кость. И еще, где-то на задворках разума он понимает, подобные действия просто смешны, все равно, что отбиваться от крупного хищника снежками.

Из соседней комнаты раздалось восклицание Олега Сурты:

— Они сейчас будут здесь! Уже совсем близко.

Анин и Сурта бросились к окнам фасада. Анин подумал, девушки увидели машину, но оказалось, те всего лишь более отчетливо услышали звук, как будто водитель резко прибавил скорости.

Однако Анин по-прежнему не мог определить направление.

Ольга Сурта горячо зашептала:

— Слышите? Оттуда, — она указывала на тропу, которую они все видели. — Оттуда, с дачи.

Пауза.

Звук стал совсем близким. Вот-вот они увидят машину.

Еще ближе.

Анжела Маверик прошептала:

— Мне кажется… машина едет с другой стороны.

Неопределенный жест в направлении автострады.

Олег Сурта посмотрел на нее, снова перевел взгляд на тропу.

— Нет, я уже слы… не может быть, — он как будто отмахивался от менее приемлемого варианта, не желая услышать каких-либо подтверждений.

Маверик шагнула к окну, выходившему во двор. Остальные посмотрели на нее несколько обескуражено, к ней подошел только Анин.

— Нет, — прямо заявила Ольга, указывая на тропу. — Послушайте.

Гул двигателя говорил, что они уже должны видеть автомобиль. Машина где-то в поле зрения.

Внезапно Анин решил, что автомобиль идет от дачи, и шагнул к Сурте и его жене.

Автомобиля не было.

Сурта вздрогнул и посмотрел на Анина. Лицо исказилось, зрачки расширились, и Сергею на миг показалось, что он видит в них отражение собственных поседевших волос. Мгновенная интуиция подсказала ему, о чем подумал Сурта, еще прежде, чем тот заговорил:

— Твою мать, это, наверное, те же галюны!

Анин успел представить, как среди деревьев они замечают синюю «ауди», на которой приближается Дмитрий Вересов, «ауди», которая почти двое суток стоит перед домом, где они нашли убежище, «ауди», которая едет к ним снова.

Они видят картину двухдневной давности. Ведь они уже наблюдали вчера Анина и Грожина, пересекающих соседний двор. Конечно, как же иначе? Разве можно ждать помощи так быстро?

Анину показалось, у него остановилось сердце. Неизвестно, как бы повернулось все в дальнейшем, если бы не радостный крик Маверик:

— Машина!

Они бросаются к Анжеле. Так и есть.

Автомобиль приблизился со стороны автострады. Они не видят его из-за забора, но сквозь щели мелькает что-то белое. За огородом клубится пыль, поднятая колесами.

Снова ЛИКОВАНИЕ! И облегчение. Это не Вересов, нет! В эти секунды Анин напрочь забывает, что люди его отца вряд ли приехали бы с этой стороны, слишком велико облегчение, что самое ужасное не подтвердилось, что на хуторе кто-то есть, кроме них.

Они, толкаясь, перемещаются к окну фасада: белый автомобиль миновал огород, двор и выехал на открытое пространство перед домом. Их ждет разочарование.

В машине — это старенький «опель» — находятся женщина и ребенок.

Шок. Резкая перемена состояний не может привести к чему-то другому. Все четверо будто оглушены. Никто из них какое-то время не может произнести ни слова, хотя в состоянии думать, мысли бегут живо, легко, словно каждый из них лежит на диване у себя дома, а не находится перед фактом, что надежда на спасение оказалась ложной, растаяла, как туман, рассеянный ветром, раздавлена, нагло, жестоко, безапелляционно, без предупреждения раздавлена.

Анину кажется, он становится невесомым. Вот-вот оторвется от пола, взлетит под потолок и уже ничего не сможет сделать. Голова пустая и как будто наполнилась горячим газом.

Они не двигаются — это выше их сил.

Женщина, остановившая машину, тоже. Рядом с ней — девочка лет восьми-десяти.

Двигатель белого двухдверного «опеля» работает настороженно, с некоторым усилием, словно машина хочет притихнуть, раствориться в окружающем пейзаже.