Евгений Беляков - Вызов небесам

Неверующие в итоге все-таки убеждались. Восторгам после этого обычно не было конца, все старались дотронуться до Марио, некоторые даже ощутимо его тискали. Особо ретивых приходилось аккуратно осаживать.

- Нет, что вы, сэр, я совсем не в обиде, только разрешите напомнить вам, что мне всего двенадцать лет, а в Италии, так же как и в вашей стране, сейчас борются с педофилией… И это притом, что многие иностранцы всех итальянцев считают тайными педофилами. Между нами говоря, не зря считают… Но такова жизнь, сэр, времена «Сатирикона», к сожалению, давно прошли, и не все желания теперь можно реализовать на практике… Если честно, мне тоже очень обидно, но таковы сейчас законы…

Чего не удавалось избежать, так это поцелуев, которые влепляли ему экзальтированные дамочки. Не сказать, впрочем, что Марио это было так уж неприятно. Да и что пенять на издержки профессии… Зато заведенная публика сверх ранее оговоренной платы за экскурсию выдавала юному гиду щедрые чаевые.

Если очень повезет, то вечером можно не спешить домой, чтобы отведать поднадоевшей уже материнской готовки, а позволить себе заглянуть в приличный ресторан и насладиться настоящими кулинарными шедеврами. В одном из таких заведений, где к Марио успели уже привыкнуть и держали за постоянного клиента, ему даже удалось познакомиться с шеф-поваром. Коммуникативные способности и врожденное обаяние Марио позволили ему расположить к себе этого занятого человека, влюбленного в свою профессию. Обнаружив в странном подростке родственную душу, повар разрешил ему немного понаблюдать свою работу и даже охотно поделился с Марио некоторыми профессиональными секретами. Записная книжка Марио в ходе этого знакомства пополнилась рецептами нескольких изысканных блюд, которые юный гермафродит, конечно, и не рассчитывал когда-нибудь самостоятельно приготовить, но… пусть будут, мало ли как жизнь повернется.

Немало досаждал рэкет. Почему-то, если в твоих карманах в результате напряженной работы вдруг заведется сотня лишних евро, для некоторых наглых личностей это кажется достаточным поводом, чтобы тебя пограбить. Хуже всего были уличные мальчишки, от них, если налетят стаей, не убежишь и не отобьешься. Полиции они тоже не слишком-то боятся. С полицейскими Марио, в принципе, удавалось находить взаимопонимание, хоть те и обязаны гонять таких как он самодеятельных гидов. Просто не походил юный гермафродит на уличного ребенка, склонного к правонарушениям, беседовал с ними всегда степенно, уважительно, да и вообще как-то умел Марио расположить к себе взрослых, независимо даже от их профессии и социального положения. Жаль, с мальчишками так разговаривать бесполезно… Ладно бы это были только итальянцы, а то ведь и дети эмигрантов разбойничают почем зря! Особенно албанцы… Марио даже пришлось спешно изучить албанский, чтобы отбрехиваться от них на их родном языке, хотя в профессиональном плане от владения этим языком выгоды никакой — какие там еще туристы из нищей Албании! Иногда знание родной речи грабителей помогало, чаще нет, по окончании очередной экскурсии приходилось всегда быть настороже. Лучше прилепиться к кому-то из взрослых, да хоть к тем же туристам, и пройти вместе с ними до какого-нибудь безопасного места, например, до входа в метро. Когда ты со взрослыми, малолетняя шпана все же не осмеливается нападать. Главное, суметь оторваться от них, уехать в другой район, где никто не знает, что у тебя в кармане, а там уж можно и вечер хорошо провести и домой принести вполне приличную сумму.

Несмотря на все треволнения и незапланированные потери, заработков Марио вполне хватало на жизнь всему семейству Триллини. От обязанностей по дому главного добытчика семьи, естественно, избавили, поэтому поздно вечером у Марио была возможность заняться самообразованием. Нет, не изучением школьной программы — на школу он давно забил, с тех самых пор еще, как Антонио сумел доказать местным образовательным чиновникам, что Марио, в силу его неопределенной половой принадлежности, прямо-таки необходимо домашнее обучение, иначе, дескать, дети в школе его заклюют. На поверку выяснилось, что программы итальянских школ настолько отстают от того, что Марио проходил в поселковой кесаревской школе, что большинство предметов он запросто сумел сдать экстерном на год вперед и больше изучением их себя не утруждал. Главной его заботой было освоение все новых и новых языков. Помимо тех пятнадцати, со знанием которых он уже приехал в Рим, Марио успел уже выучить арабский, турецкий, фарси, иврит, португальский, голландский, шведский, финский, венгерский, датский, польский, албанский, сербско-хорватский и теперь приступал к давно вожделенному арамейскому (среди пребывающих в Рим туристов полно верующих католиков, они, конечно, хорошо клюют и на латынь, но какими глазами они будут смотреть на гида, говорящего на почти неизвестном никому языке, на котором, однако, по преданию разговаривал сам Христос!), а также к языку индейцев аймара, изучить который ему посоветовал сам Триллини. С последним языком была связана какая-то тайна: лингвисты выяснили, что фразу с любого земного языка можно без потерь перевести на аймара и наоборот, таким образом, этот язык мог бы служить идеальным средством коммуникации для всех народов Земли. Как появился столь функциональный язык, или его кто-то изобрел специально для этих целей, а потом просто внедрил его в племени индейцев аймара? Загадка. Марио искренне надеялся, что когда-нибудь сможет ее разгадать. Да и вообще, по мнению Марио, жизнь его обязательно должна будет вскоре повернуться к лучшему. Антонио, наконец, найдет себе работу, и тогда не надо будет каждый день ездить в центр, чтобы отлавливать там и развлекать туристов. Сам он, Марио, подрастет и сможет на все сто процентов проявить свои способности медиатора, кроме того, ему и его товарищам больше не надо будет таиться по разным уголкам Земли, у них у всех, как предсказывал Стив, проявятся их врожденные способности, и тогда они смогут открыто собраться вместе и, может быть, коллективно исполнить ту миссию по защите человечества от враждебных ему высших сил, ради каковой их всех, собственно, и произвели на свет. Марио очень надеялся, что его роль в исполнении этой миссии будет отнюдь не последней.