Шон Хатсон - Жертвы

— Только не тебе указывать мне мою ответственность, Чандлер. Вот что я тебе скажу. Если мы его не поймаем, я за собой и тебя постараюсь утащить. Мы оба занимаемся расследованием, и не важно, кому поручено возглавить его. Ты тоже участвуешь, так что тебя это касается в не меньшей степени, чем меня.

— Но отвечать буду не я, а ты.

— Разумеется. Но если меня снимут, ты думаешь, что на мое место немедленно назначат тебя?

Чандлер не отвечал.

— Ты действительно так думаешь?

— Надо было меня с самого начала назначать, — насмешливо заметил помощник инспектора.

Гибсон мрачно усмехнулся.

— Вот в этом-то все и дело. Потому мы и не можем сдвинуть дело с мертвой точки. Ты не заинтересован в том, чтобы убийца был найден и пойман. Чем дольше эта сволочь разгуливает на свободе, чем больше он убивает людей, тем больше дискредитирует меня. Ты правильно все рассчитал.

Чандлер бросил на своего шефа сердитый взгляд.

— Тебе не поймать его, — сказал он с такой убежденностью в голосе, которая раздосадовала Гибсона.

— Поймаю. С твоей помощью или без нее. Но обещаю: если этого не произойдет, я постараюсь сделать так, чтобы тебе эта должность не досталась. Мы повязаны, Чандлер. Нам пора начинать работать вместе. Пока еще кто-нибудь не убит.

Эти слова зловеще повисли над ними. Как запах жженой плоти.

Неужели ошибся он?

Миллер допил последние капли из фляжки, снова и снова задавая себе этот вопрос.

Он проследовал за Сюзан Льюис до многоквартирного дома, где она жила, и просидел там в машине всю ночь. Пил и наблюдал.

И снова пил.

Черт возьми! Он, должно быть, прождал больше, чем рассчитывал. Большую часть предрассветных часов он смутно помнил. Помнил, что на него временами нападала дрема, потом вдруг он пробуждался и снова смотрел на ее окно, но время от полуночи до четырех часов утра вспоминалось ему смутно. Сейчас он остановил машину в переулке у своего дома и смотрел на часы на приборном щитке. Было почти половина шестого утра. На горизонте брезжил рассвет, серый, как грязный половик, наброшенный на небо. Миллер вздохнул и резким движением выскочил из машины, даже не заперев ее.

Он порылся в карманах, ища ключи, чтобы войти к себе домой. Еще можно было принять душ и выпить чашку кофе перед тем, как ехать на работу на студию. Он раздумывал, сказать ли Сюзан Льюис при встрече о своем ночном бдении. Поколебавшись, решил не говорить. Еще рассмеется ему в лицо, а то, чего доброго, в полицию обратится. Он хмыкнул. Ничего хорошего, однако, это бы ей не принесло.

А что, если он ошибся?

Найдя ключ, он принялся вставлять его в замочную скважину. Дверь вдруг приоткрылась на несколько сантиметров.

Миллер застыл от неожиданности, отдернув руку с ключом, как от удара электрическим током.

Он растворил дверь и, войдя в прихожую, стал подозрительно озираться. Из квартиры не доносилось никакого шума, но Миллеру показалось, что в этой подозрительной тишине таится что-то зловещее. Он быстро обернулся и проверил дверной замок. Замок не был взломан. Чистая работа.

Тот, кто входил, знал свое дело.

Из прихожей к лестнице слева от него вели грязные следы. Миллер нерешительно двинулся вперед и, дойдя до лестницы, остановился и поднял голову.

Тут его осенило: тот, кто проник в дом, вполне мог затаиться в одной из комнат.

От этой мысли на лбу выступил холодный пот, и его затуманенный выпитым алкоголем разум стал проясняться. Почуяв опасность, он весь напрягся, и его движения приобрели большую осторожность.

Он стал бесшумно, но быстро взбираться вверх по ступеням, ни на миг не спуская глаз с лестничной площадки над головой и лишь временами переводя взгляд на закрытые двери верхнего этажа. Дойдя до верхней ступени, он остановился, и прислушался.

Все было тихо.

Миллер старался дышать ровнее, чтобы успокоить колотившееся сердце. Он боялся, что его удары, гулко отдававшиеся в груди, разносятся по всему дому.

Если он старался уловить звуки, которые мог издать пришелец, то и тот, вероятно, тоже прислушивался к доносившемуся снизу звуку.

Миллер крадучись ступал по лестничной площадке, по пути прихватив вазу с одного из шкафчиков. По крайней мере, хоть какое-то оружие.

Он толкнул первую дверь и заглянул в комнату.

Никого.

Дверь в его спальню была приоткрыта.

Миллер остановился у порога, покрепче зажав вазу в руке.

Открыл дверь и вошел в комнату.

Никого.

Он судорожно сглотнул и снова вышел на лестничную площадку.