Эллис Нир - Страшные истории для девочек Уайльд

Гаснет свет, и пленка вспыхивает.

Утром восемнадцатого дня рождения Эдгара тридцать мертвых птиц лежали в ряд от окна Изолы до парадной двери дома Ллевеллинов. Перевозбужденная Цветочек подняла Изолу на рассвете, и та выбежала в утренний туман, замотавшись в простыню, которая как плащ развевалась на ветру. Мяукающий Моррис несся за хозяйкой. Изола собрала всех птиц в импровизированный мешок из простыни – все задушенные, с выпученными пустыми глазами и высунутыми язычками – и пошла хоронить их на месте, где когда-то росла слива. Но старая усыпальница уже не вмещала новые трупики, так что Изола прокралась на задний двор дома номер тридцать семь и запихнула птиц вместе с простыней в яму, вырытую для яблони, но пустовавшую все эти долгие месяцы.

Луна царила в прозрачном небе – одинокая пластмассовая невеста на черничном свадебном торте. Луна без звезд, как принцесса без свиты, и уже не в первый раз Изола ее пожалела.

На Аврора-корт никогда еще не было так шумно. Музыка доверху заполняла трещины и, как твердо верила Изола, эхом доносилась до самой преисподней. В строгом информационном письме, разосланном всем приглашенным Магеллой Лейвери, гостям предписывалось явиться в белом для «оптического эффекта», что бы это ни значило.

«Невесты носят белое», – напомнила себе Изола и, чтобы подчеркнуть идею, купила изрядно поношенное свадебное платье и обрезала подол, распорола модные в восьмидесятые рукава-фонарики и оторвала бисерную вышивку, испачканную свадебным тортом, за годы превратившимся в окаменелость. Надевать фату Изола не стала, только оставила подходящий к наряду венок из тряпичных розовых роз, которые попыталась выкрасить в насыщенный красный цвет, гармонирующий с туфлями (она никогда не соблюдала дресс-код полностью), но в итоге передержала краску, и розы стали темно-фиолетовыми, почти черными, как на погребальном венке.

Алехандро и Руслана тщательно осмотрели двор в поисках Флоренс, пока Изола проверяла макияж в зеркале в ванной. Зеркало радостно сообщило ей, что она выглядит «довольно симпатично», и Изола написала на нем свои инициалы вульгарной ярко-красной помадой.

Наконец дойдя до дома номер тридцать семь, она поняла, что опоздала.

– Пробки на дорогах? – усмехнулся поджидающий в дверях Эдгар.

– Просто жуткие, – вздохнула Изола.

Эдгар местами светился, словно у него под кожей то тут, то там образовались светящиеся в темноте опухоли. На самом деле это, конечно, была краска, светящаяся в ультрафиолете, – еще одна модная штука, вроде временных татуировок. Кто-то плохим почерком накорябал на густых кудрях Эдгара «ЭДДИ», а на щеке вывел цифры 1 и 8, после которых поставил три восклицательных знака.

У входной двери стояли банки с потеками неоновой краски по бокам – светящимися червячками всех цветов радуги.

– Она безопасна для кожи, – заверил Изолу Эдгар. – По крайней мере, мне так сказали.

Из-за его спины выскочила Лоза с кукольными накладными ресницами и нарисованными на щеках голубыми сердечками. За ней следовала Гелла, с головы до пят истыканная оранжевыми точками, словно наглоталась светлячков и те расползлись по всему организму. Обе с визгом кинулись к И золе и принялись разукрашивать ее кожу и волосы. Гелла нарисовала ей светящиеся синие губы, как у гейши, а Лоза умеренно покрыла волосы розовой краской.

– Ты похожа на трагическую невесту, – поддразнил Эдгар, рассматривая венок на голове Изолы. – Ждущую своего… мрачняка. – Он хохотнул над собственной шуткой.

Наконец приведя Изолу в надлежащий вид, подруги повели ее в дом. По стенам были развешаны инфракрасные прожекторы, и внутри краски светились ярче. Гости с затейливыми узорами на предплечьях оставляли друг на друге отпечатки рук. Все светились в темноте, как рожденные в джунглях ангелы.

Эдгар провел Изолу сквозь толпу – опьяняющее смешение красок и тел, вливающих в себя пинты алкоголя. Зеркала и окна скрывали черные драпировки, чтобы отражения никого не сбивали с толку. Лоза заливисто хохотала, широко открывая рот и показывая ядовито-зеленый от абсента язык.

– Гляди, – сказал Эдгар, остановившись, чтобы взять с журнального столика кусок грязной бумаги. – Страшила Рэдли прислал мне открытку ко дню рождения.

На ней корявым почерком было нацарапано: «Исход 22:18».

Изола почувствовала, как что-то ползет по ее плечу, и скосила глаза: по коже двигалась яркая соломинка, которая медленно подбиралась к напитку в ее руке, словно любопытная клювастая птичка, и наконец нырнула в бокал.