Джонатан Страуд - Шепчущий череп

А возле окна в ореоле синего пламени подпрыгивала и корчилась жуткая фигура, продолжая свой безумный танец. Блестели обнажившиеся ребра, из-под крошащейся, отлетающей кусками плоти торчали кости рук. Падающие на пол ошметки превращались во все новых и новых призрачных крыс, они грудились на полу, лезли на стены и даже на потолок.

– Назад! – вновь крикнул Локвуд.

Он медленно, спокойно отступал, разя одно за другим юркие, скрежещущие коготками призрачные создания. То же самое, хотя, может быть, не так ловко, делали и мы с Джорджем. Из агентов «Фиттис» наиболее организованно отходили назад Шоу и Годвин.

Шоу сыпал вокруг себя железные опилки, попавшие под них крысы шипели, подскакивали, корчились и исчезали. Годвин бросала налево и направо соляные бомбы.

Киппс? Он уже драпанул вниз, бросив своих товарищей на произвол судьбы. Я слышала бешеный стук его башмаков по ступеням. А вот охваченный ужасом Бобби Вернон застыл на месте. Он не отступал и не атаковал, просто стоял, опустив свою рапиру, не в силах оторвать глаз от призрачных тварей.

Они почувствовали, что Вернон – наше слабое звено. Гости всегда это чуют.

Крысы окружали Вернона со всех сторон, приближались к нему по стенам и потолку. Одна из них свалилась прямо ему на голову. Слава богу, находившийся неподалеку Локвуд успел взмахнуть рапирой и разрубил крысу пополам прямо на лету. Мелким дождем брызнула плазма.

Вернон застонал. Локвуд схватил его за воротник, потянул к лестнице. Слева, справа, отовсюду к ним спешили черные тени. Я швырнула соляную бомбу, заставив призрачных крыс с визгом попятиться. Вся лестничная площадка была усыпана солью и железными опилками, повсюду корчились и сгорали крысы.

Мы добрались до лестницы. Локвуд толкнул Вернона вниз, перепрыгнул через уткнувшуюся в плинтус крысу и побежал вниз. Я уходила последней, оглянувшись при этом на пустую комнату. Освещенная призрачным голубым светом и стоявшая возле окна тварь была сейчас обглодана практически до костей. Как раз когда я оглянулась, фигура-скелет завалилась на спину и разлетелась на десятки ошметков, которые превратились в призрачных крыс.

– Умоляю , – послышался у меня в ушах далекий, полный отчаяния голос. – Не показывай мне стекло!

Я покатилась вниз по изогнутой лестнице, промчалась через холл, к открытой входной двери.

– Не надо стекло…

Я вылетела из дома, сбежала с крыльца и повалилась в высокую, залитую лунным светом траву. Меня обступила летняя ночь – только сейчас я поняла, насколько промерзла, находясь в доме. Шоу и Годвин тоже лежали в траве. Вернон свернулся калачиком у одной из колонн крыльца. Джордж и Киппс отбросили в сторону рапиры и, тяжело дыша, присели на корточки, упираясь ладонями в колени.

Локвуд едва переводил дух. Я взглянула наверх, на окно, освещенное изнутри призрачным мерцающим голубым светом. Увидела костлявую фигуру и суетящихся на ней крыс. Они прыгали, бегали по стенам и потолку. Набрасывались на фигуру, которая при этом становилась похожей на джентльмена Викторианской эпохи в длинном сюртуке, затем вновь разбегались, оставляя после себя голый скелет.

Призрачный свет еще раз моргнул и погас. В доме стало темно.

Я отвернулась, и в этот миг у меня в ушах прозвучал короткий злобный смешок. В рюкзаке Джорджа промелькнула и тут же погасла бледная вспышка зеленого пламени.

Теперь под луной остались лишь семеро измученных агентов, тяжело переводящих дух, сидя на тихом, поросшем травой холме.

– Уничтожь его! – кричала я. – Это единственный вариант. Отвезем эту тварь куда надо и сожжем в печи!

– Да, – пробормотал Локвуд, – но только практично ли это?

– Разумеется, нет, – сказал Джордж. – Мы просто не можем так поступить. Он слишком важен для нас и для всей парапсихологической науки в целом. И знаешь что, Люси, кидаться мармеладом в мою голову – это не аргумент. Ты должна успокоиться.

– Я успокоюсь, когда у нас в доме не будет больше этого проклятого черепа, – огрызнулась я и швырнула ложку. Она ударилась о банку с мармеладом, зазвенела, отскочила и плюхнулась в масленку.

– О, дорогая моя … – насмешливо зашептал у меня в голове голос. – Что за нрав, что за нрав… Нужно держать себя в руках.

– А ты вообще заткнись! – огрызнулась я. – Не хватало еще, чтобы ты вмешивался!

Стояло летнее утро – снова солнце на чистом прозрачном небе, снова поздний завтрак и, во всяком случае, если говорить лично обо мне, новая вспышка давно сдерживаемого гнева. Его не остудили ни долгое возвращение домой из Хэмпстеда, ни тревожный беспокойный сон, ни тем более призрак-банка, которую я увидела на столе, когда спустилась на кухню. А уж когда мы принялись обсуждать события прошлой ночи и я вновь услышала в своей голове хриплый призрачный хохот… Одним словом, я схватила банку, и Локвуд едва успел удержать меня, иначе полетела бы она прямо в стенку.