Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

«Скорой» тоже не повезло. Ее затиснуло между большим автобусом с надписью на боку, сообщавшей, что его экипаж борется за звание передового, и «москвичонком» с каким-то щелястым грузом на ржавой решетке багажника, расположенного на крыше. Внутри машины убогого голубого цвета находились двое пенсионеров, выезжавших на ней только несколько раз за лето, и то исключительно на дачу. Они послушно сидели в раскаляющейся кабине, изредка только обмахиваясь платочками.

Молодая женщина-врач что-то теребила на груди под халатом.

Внезапно она повернулась, обнажила под розовым кораллом губ мелкие белоснежные зубки и молча кивнула хмурому водителю, показывая назад.

Там, в пыльном облаке, смазывающем очертания предметов, крался по обочине черный «мерседес-геландеваген», угловатый, словно вытесанный из стальной болванки топором. Джипу мешали деревья, коряжисто разросшиеся в сторону проезжей части. Он уверенно объезжал самые крупные и разлапистые, а остальным веткам позволял бить себя по крыше и лобовому стеклу – так боксер, идущий на победу в самом конце раунда, не обращает внимания на беспорядочные, торопливые удары своего соперника, и в нем ощущалась холодная ярость, желание провалить, уложить под колеса карету «Скорой», только бы добраться, дорваться до нее. От цели его отделяло метров пятьдесят.

А еще люди в реанимобиле заметили, что на другой стороне дороги, моргая поворотником, неуверенно выруливает на встречную черно-вишневая «БМВ», показывая глупые, совиные глаза фар.

Светофор, издавна покачивающийся над этой дорогой на стальном тросике, тускло моргнул бликом желтого света.

Водителю «Скорой» ничего объяснять не надо было.

Взревев двигателем, выбросившим во вращение коленвала всю неукротимую ярость и мощь, заложенную еще на заводе, реанимобиль рванул вперед. В автобусе закричали от ужаса, потому что один бок машины с хрустом обломил о его борт стекло заднего обзора, а потом со скрежетом и без сожаления содрал и лак, и надпись о передовом экипаже, и пластиковые светящиеся нашлепки. Одновременно машина ударила в левую часть неторопливо двинувшегося с места «Москвича». Того развернуло, на асфальт рухнули доски, а женщина на переднем сидении влетела с размаху головой в стойку дверей, и седой ее висок окрасило яркой кровью – она разбила голову о металл.

Вся масса машин, замершая в пробке, колыхнулась, как стадо антилоп у водопоя, почуявших запах хищника. Раздались смачные удары, звон битого стекла – кто-то въехал в кого-то. Завыли клаксоны. И в этом автомобильном надсадном оре не было слышно, как так же жестоко бросил вперед черное тело «джип»; бросил, ударил в другой бок несчастный «Москвич», раздавил колесами разобранную детскую кровать – вот что, как оказалось, везли на дачу пенсионеры. Окровавленное лицо пожилой женщины, уже потерявшей сознание, мотнулось от этого удара в другую сторону и легло на плечо мертвого мужа, скончавшегося полуминутой раньше от сердечного приступа.

И слева, разрывая воздух сигналом, выскочила из ряда малиновая легковая машина, раздробив себе стальную бровь, высыпав на асфальт осколки фары… Наверно, игра стоила этих жертв!

Кто-то матерился, кто-то остервенело жал на клаксон, кто-то ошеломленно выскочил из автомобиля. А по встречной, вслед за «Скорой», «БМВ» и джипом, странно кособочась влево, несся зеленый, как кузнечик, автомобиль «УАЗ». Сквозь его пыльное, не тронутое дворниками стекло было видно лицо странной девушки – очень бледное, с огромными фиолетовыми пятнами вокруг глаз и черными, как гуталином намазанными губами…

Это было страшно.

Но это было нужно.

Андрей выжимал из «геландевагена» все, что было можно. Его ноги, обутые в крепкие кроссовки, слились с педалями машины, и он благодарил Бога за то, что немцы оснащают большую часть внедорожников ручной коробкой переключения скоростей. У Андрея не было тела и не было мозга – он обратился сейчас в сгусток энергии, ярости, силы…

Данила матерился в голос и рычал сквозь ругань:

– Охренели! Смори, как гонят… Они ее там на куски успеют порвать, пока догоним!

Медный, которого болтало сзади между Иваном и Юркой, только сейчас понял, что эта белая с красным крестом машина увозит от них ту самую девушку, о которой говорил цыган, и что догнать, остановить «Скорую» – а скорее всего, лже-скорую со лже-врачами – надо любой ценой.

Полковник Заратустров, мельком глянув на то, как худющая ступня незнакомой барышни с красными пятнами мозолей вцепилась в педаль газа, и успокоившись – такая вывезет! – орал в мобильный телефон: